- Как ту, предыдущую, «барби» звали?
- Эйприл, - лицо брата мгновенно стало суровым, ведь Шерил не особо выбирала выражения и наверняка устроит ему лекцию на тему морали.
- Нэд, это уже рекорд даже для тебя. Неделя! Ты с ней встречался всего неделю, и у тебя уже... кто там?
- Викки, - тяжело выдохнул брат, лениво наблюдая за тем, как солнечный свет ажурно рвется в клочью, зацепившись за кроны высоких деревьев. Ветки едва покачивались от легкого ветерка, в воздухе носилась мошкара, а уши ласкало шкварчание мяса, которое медленно томилось на углях. Эти звуки были едва различимые, но они словно любимая приправа, придавали самым обычным вещам, неповторимый оттенок.
- Ты меня слушаешь?! - Шэрил даже оторвалась от спинки шезлонга, чтобы взглянуть на брата.
Сколько раз она сама ловила себя на мысли, что им нужно было поменяться местами. Ведь гены распределились крайне несправедливо. Мужчинам вполне было достаточно ума, роста и физической силы. Но брату, вкупе со многими достоинствами, в придачу еще шла и настоящая красота. Шерил видела, как им любуется мать и ловила украдкой задумчивые взгляды мужа, который, под стать ей, был внешне невзрачным.
- Куда же я денусь! - Бенедикт потянулся, отчего мышцы под кожей стали еще рельефнее и, закрыв один глаз, от попавшего на лицо луча солнца, взглянул на сестру.
- Не пробовал встречаться с умными?
- Ой, с ними мороки, что потом уже ничего не захочется! И, вообще, сейчас умные, это почти все феминистки, а там страшный страх творится...
- Где?
-Везде, где нормальные женщины применяют депиляцию!
- Ты совсем совесть потерял!
- Почему? Потому что беру от жизни именно то, что мне нравится? Ничем не жертвую, не пляшу не под чью дудку? - Бенедикт на секунду взбеленился, но тут же поубавил пыл, и Шерил увидела, как в его глазах промелькнуло нечто похожее не извинение. - Да, они однодневки и я гонюсь за чем-то призрачным, хотя меня и привлекает очевидная красота. Эти девочки, все как одна, глупые, амбициозные, пресные, но пока меня это устраивает.
- Красивая?...
- До неприличия.
Бенедикт краем глаза глянул на сестру и увидел, как та задумчиво улыбнулась. Ее глаза застыли неподвижно и мог побиться об заклад, что в ее голове сейчас вился рой мыслей, которые она перебирала, чтобы подобраться нужный вопрос, который явно останется без ответа.
- Почему же ты тогда не счастлив, если нуждаешься только в красоте? - Шэрил вернула очки на нос и снова откинулась на спинку. - Надеюсь, мама за ужином эту тему не затронет. Она спит и видит, что ты обзаведешься семьей, детьми, станешь в край ответственным и тогда, ее земное клише счастья заполнится и для тебя.
- Не в детях счастье и не в женитьбе.
- Ах, да! В сомнительной гонке за Пулитцером! - хохотнула сестра. - Не обижайся, но пока ты закалачиваешь деньги на модных фотосессиях, тебя всерьез воспринимать никто не будет. И как бы ты не отбивался от канонов, которые навязывают тебе родители, ты сам во власти стереотипов — твои фотомодельки, превратят тебя в итоге в настоящего женоненавистника. Я тебе скажу более того, тебе, уже, это все надоедает. Твой мозг уже обленился и тебе скучно. Ничего не напоминает? Кажется, именно от этого ты бежал, когда ушел из компании за своей мечтой, и именно к этому ты и пришел.
- Обожаю с тобой разговаривать, сестренка! - иронично хмыкнул Бенедикт. Голос брата был тихим и как будто печальным.
- Еще бы! Иначе давно бы уже сравнялся по интеллекту со своими пассиями, - Шерил заливисто рассмеялась.
- Даже не удивлюсь, если узнаю, что спонсор этой речи — отец.
Между собеседниками повисла тишина, Бенедикт закрыл глаза, ощущая на себе пристальный взгляд сестры.
- Неделю обхаживал меня, - без колебаний ответила она. - Но я с ним во многом согласна. Правда методы убеждения у него топорные, поэтому пришлось прибегнуть к старому доброму задушевному разговору.
Шерил знала, насколько у Бенедикта цепкий ум. Из него вышел бы прекрасный фото-журналист, но отказаться от легких денег и сытой жизни он не мог и порочный круг на этом замыкался.
Внезапно послышался рев мотора, который нарастал и вскоре резко смолк.
- Накатались?! - прозвучал строгий вопрос матери, когда та увидела довольных мужчин вернувшихся с тест-драйва.
Все это время Бенедикт пытался отмахнуться от тревоги, которая маячила на задворках подсознания — это было забавно, но в тоже время заставляло задуматься над тем, что отец все-таки был прав, когда говорил, что отношение к вещам резко меняется, когда начинаешь зарабатывать на них сам.