Ловкие и осторожные движения вызвали невероятный восторг у женщины и она сама не заметила, как начала рассказывать, как сюда попала. Ее слова, казалось, невозможно было остановить и история прервалась на первой пункции костного мозга, когда собственно, мать отправилась купать своего ребенка, а Нэд подумывал броситься отсюда бежать — так и сделал, но на пол пути к ординаторской понял, что женщине придется перекладывать ребенка обратно на кресло своими силами, а это было для нее работой не из легких. Он вернулся в палату и присел на свободный стул, обхватил голову руками. Оказалось, в аду не очень жарко, здесь комфортная температура и идеальная влажность, белые стены, отсутствие решеток и замков, а вместо истошных криков и стонов, молчаливые и смирившиеся дети со своими матерями.
Рассказ Бенедикт дослушал до конца, с тяжелым сердцем принял скомканные, но искренние слова благодарности, он с удивлением всматривался в лицо женщины, которая от столь ничтожной помощи буквально расцвела. Немалую роль в этом сыграло и то, что она разделила свое горе с совершенно посторонним человеком, нарочно или нет, не замечая, что это ему в тягость.
Ни разу в жизни Бенедикт не испытывал такого облегчения, когда с огромной «переработкой», он вышел из здания центра на улицу и жадно вдохнул пыльный, раскаленный воздух, который уже заполнялся запахом влаги от разбрызгивателей. В сопровождении Люси, которая решительно настаивала на том, что «с нее пиво», он прошел сотню метров, как чуть ли не нос к носу столкнулся со своей матерью, Шерил и Тимом.
Радостные приветствия создавали впечатление, что его только что выписали после долгого лечения.
- Твои? - ошарашенно спросила Люси, поглядывая на явно дружное семейство.
- Да. Люси, я на пару минут задержусь.
- Не вопрос, догонишь. Бар вон в той стороне, пройдешь по тропинке и выйдешь прямо к нему, - легкость, с которой держалась эта красотка, подкупала, но того энтузиазма, который переполнял Бенедикта еще утром, по отношению к ней уже не наблюдалось.
Люси явно хотела казаться проще, чем она была на самом деле, но слишком контрастный переход от роковой женщины-вамп, до собранного и серьезного врача, выдавал ее характер с головой. Мисс Фишер, хотела казаться поверхностной и легкомысленной, словно это был проверенный способ совладать с тем психологическим давлением и грузом ответственности, который был на нее возложен в пределах медицинского центра.
Повернув резко в сторону, она прошла по узкой тропинке, которая терялась в зарослях кустарника и выводила прямо к шоссе, за которым располагался бар, а Бенедикт подошел к родным, представляя какую отповедь ему сейчас предстоит выслушать от матери.
Шерил восторженным взглядом провожала точеную фигуру новой знакомой ее брата и только сокрушенно покачала головой, встретившись с ним взглядом.
- Сынок! - мать держалась до последнего, но сил не хватило.
Женщина закусила губу и бросилась в объятия своего сына.
- Я ему покажу! Твой отец перешел все возможные границы. Пусть теперь нанимает себе повара. Ох, веселые денечки его ожидают! Будет ему и касуле, и биф а-ля фисель! Илаю я объявила байкот, так и знай!
Бенедикт бросил вопросительный взгляд на сестру, но та ковыряла в зубах, словно это было самым важным делом на земле и полностью игнорировала мимику брата.
- Мам, все нормально. Я действительно виноват, так что...
- Не защищай его! У меня и без того нервы на пределе! - рявкнула Кэтрин, но тут же осеклась и заглянув в лицо Бенедикта, еще раз убедилась, что его бледность ей не померещилась. - А машина.... Я давно говорила, что Джош, только на словах тебе друг. Как твоя бровь, сынок? И куда тебя определили?
Вопросы посыпались, как из рога изобилия и на них непременно нужно было дать ответ, это был единственно верный способ успокоить мать.
- Мама права, - вступилась Шерил. - От отца можно всякого ожидать, но в данном случае он немного перестарался, но ты его знаешь, попыхтит немного и бросится исправлять свои ошибки.
- Бенедикт, тебе нужны деньги? Я знаю, ты все спустил на эту машину. Ну, что за черная полоса? - Кэтрин решительно достала бумажник и Нэд не успел и слова вымолвить, как перед его глазами блеснула «платиновая» кредитка.
- Мама, мне уже далеко не шестнадцать. Спасибо, но я сам справлюсь. С Джошем я как-нибудь договорюсь, а пока буду пользоваться благами общественного транспорт и в деньгах я не нуждаюсь.