- Кто-нибудь видел доктора Фишер? - обратилась Хоуп к присутствующим. - Да уж... По стоимости эта игрушка — чуть больше недели пребывания для одного из детей. Разумеется, это чудо техники нам нужнее, чем партия темозоломида или, скажем, оплаты исследования на томографе.
Шейла и Грейс переглянулись и отрицательно покачали головой, после чего опустили глаза в свои кружки, Саттеш просматривал утренние анализы и сортировал их по палатам, сидя за столом в дальнем углу, его глаза устремились на Хоуп, еще одна медсестра - Хлоя из общего отделения, забежала, чтобы взять что-то из своего шкафчика, задержалась из любопытства, чтобы увидеть, чем закончится этот разговор.
Желваки на скулах Бенедикта заходили ходуном, он почувствовал жгучую злость и выпалил:
- Неужели, чтобы вызвать твое расположение, нужно быть смертельно больным ребенком?!
Договаривая эту фразу, он уже понимал, что пожалеет о сказанном, но остановиться не мог. Повисла пауза и помещение заполнилось невыносимой, жуткой тишиной, которая парализовала каждого из присутствующих. Бенедикт спохватился поздно, когда женщины демонстративно громко вернули свои кружки с кофе на стол и вышли прочь, таким образом намекая Микки и Саттешу, следовать за ними. И все четверо прошли мимо Хоуп и Купера, окатив последнего осуждающими взглядами.
Однако, Нэд этого уже не заметил, он смотрел на Хоуп, которая за эти несколько секунд будто уменьшилась в росте, ссутулилась и ее нечеловеческая уверенность явно дала трещину. Это была не просто обида, а акт вандализма по отношению к чему-то священному. Вот бы сейчас, она обрушилась на него самыми гневными словами, но ничего страшнее не звучало для Бенедикта, чем эта звенящая тишина.
Даже воздух окружающий Хоуп, словно стал холодным и колючим, а если бы его можно было попробовать на вкус, то рот наверняка, бы заполнила нестерпимая горечь.
В коридоре кто-то истошно прокричал.
- Доктор Ванмееееееер!!!
Без Луизы и Роуз палата опустела и рассказ Бенедикта, конечно же, отвлек Сэма от этого факта, но далеко не обрадовал.
Мальчик сидел на кровати мрачнее тучи и тяжелым, взглядом, полным той самой чистой и сильной ненависти, которая бывает только у детей, буравил свою или своего «сиделку».
Как правильно, надо будет спросить у Питера!
- А что тут думать? Попроси прощения, если простит, то простит, а если нет, то … Ух! Попрошу у медсестер баночку для анализов, неделю спать не буду, но насобираю туда слюней и вылью тебе на голову в самый неожиданный момент.
- Только попробуй! Я тоже не промах, подготовлю такую же баночку и посмотрю, что ты семилетний! - парировал Нэд, изо всех сил сохраняя серьезный вид, хотя его распирал смех от услышанного. - Совет, разумеется, дельный, но с женщинами не все так просто. Тут прощение нужно делом подкреплять!
- Цветы, подарки? - авторитетно спросил мальчик.
Купер сморщил нос. Как же это банально прозвучало, но именно в таком порядке и выстраивались его дальнейшие действия.
- Не хотелось бы попасть впросак. Я Хоуп еще со школы знаю, но как оказывается, даже не догадываюсь, что ей нравится.
- Сначала поговори, а потом...Розы, конфеты, игрушки, - напрягая память, Сэм вспоминал, что сюда приносили многочисленные визитеры.
- Добрый день, Сэм! Физиопроцедуры я тебя отвлеку на часик? - сестра Санди появилась в дверях так не вовремя.
Бенедикт поднялся со стула и отошел в сторону, наблюдая за тем, как Сэм нехотя поднимается с кровати. Мальчик был заметно ослаблен и как-будто успел похудеть, но не это поразило Купера больше всего.
Пропитанный концентрированной женской обидой взгляд Милы Санди, которая была ветераном детского онкологического отделения, проработав здесь одиннадцать лет, прошелся по нему с головы до ног, без тени приветливой улыбки, украшавшей лицо медсестры еще утром, когда они виделись в ординаторской.
«Неужели все в курсе?» - догадался Нэд, понимая, что в столь локализованном коллективе, новости разносятся со скоростью света.
- Поменяйте белье! - выплюнула медсестра, обрушив в руки красивого, но, увы, хамовитого, мужчины стопку хрустящих простыней.
- Ты бы поискал Хоуп, пока без дела сидеть будешь, а то потом обед, анализы. Не успеешь опомниться, вот и вечер. Замотаешься, а она домой уйдет.
- Хорошо, Сэм, - Бенедикт оценил сочувствующий взгляд ребенка. Вот уж он не подумал бы, что это милое создание будет испытывать к нему жалость. Это было странное ощущение, над которым стоило поразмыслить.