- Сестра Санди, не подскажете, где найти доктора Ванмеер?
- Она сейчас занята. Наверняка, будет в четвертой операционной. Экстренный случай.
«Разве, что в лоб не дала!», - усмехнулся Бенедикт.
- Спасибо, - только и произнес он вслух, аккуратно сложив чистое белье на тумбочку и спокойно убирая смятую простынь с кровати.
Все шло в точности по его плану, но с пунктом «закрепить за собой репутацию избалованного великовозрастного идиота», вышла неувязка, которая теперь ощутимой занозой кружила вокруг совести.
О чем можно думать перед экстренной операцией?
Наверняка, отсеивали сомнения, прокручивали в голове отдельные моменты предстоящего вмешательства, может быть вспоминали где слышали песню, которая засела в мозгу два дня назад, или внезапно у кого-то срывался смех от старой шутки, которая, вообще, непонятно каким боком промелькнула в голове.
После оперирования Ребекки Ормонд, Хоуп пару дней ощущала эйфорию, которая была быстро смазана рутиной будней, стрессом и личными проблемами, но в этот коктейль, примешивался еще один ингредиент, который она никак не могла разобрать.
Только сейчас, когда она стояла начищая руки мылом перед рядом раковин, в комплекте стерильной одежды, доктор Ванмеер вдруг четко осознала и мгновенно залилась краской то ли стыда, то ли удовольствия, что одной психологической загогулиной в ней стало меньше. Она жаждала снова оказаться в операционной, в обстановке шаткого баланса неизвестного, неизбежного, частично подвластного только ей одной. Руки «чесались» за скальпелем не из-за кровожадности или тщеславия, в этих часах или минутах реализовался смысл ее жизни и, казалось, именно в эти минуты она жила.
Мозг затягивал память в эти моменты чистейшим хламом, чтобы личность, которая должна была являться в мир обратно из операционной, была не ущербной и прагматичной, сдабривал порцией едкой тревоги, от которой пальцы начинали подрагивать, и хоть умри, но даже голова непроизвольно дергалась пару раз.
Нехолодная вода смыла густую пену с кистей рук, а бумажные полотенца впитали лишнюю влагу, за спиной суетился штат операционных медсестер, подоспел Брайель, хирург-офтальмолог, на поверхность световых коробов уже вывесили снимки МРТ.
Шон Лаудер был пациентом Хоуп с доброкачественной глиомой, расположенной в области зрительного перекреста. Опухоль резко переродилась и стала расти с огромной скоростью, что привело к выпиранию глаза. В глазной орбите свободного места нет, поэтому разрастающаяся опухоль стала вытеснять глаз. Новообразование экспансировала бы и второй глаз через считанные дни. Мальчик последние два дня жаловался, на то, что ему давит на левый глаз изнутри головы. Заключение офтальмолога было неутешительным, зрительная функция левого глаза будет потеряна, но вопрос стоял о сохранении жизни ребенку.
Никоим образом, ситуация с Шоном не добавляла Хоуп острых ощущений, кроме старого доброго страха, но, как говорил Ганс Селье: «Страсс — аромат жизни». Ощущая избыток энергии, которая требовала выхода, Хоуп не могла не удивиться откуда у нее брались силы и воодушевление, после отвратительного утра, ее временному отчуждению с отцом и понимания того факта, что она снова нарушила обещание данное, Сэму провести с ним хоть пол часа.
Развернувшись на девяносто градусов влево, Хоуп стала перед дверным проемом в операционную, ей на лицо отточенным движением одна из медсестер надела маску, другая, с тихим треском раскрыв упаковку, растянула перчатку, в которую хирург ловко сунула руку, проделав то же самое со второй конечностью.
Шесть шагов и дверной проем уже за спиной и... О чудо! Снова невидимый фильтр выудил из головы тревогу и сомнения, заменив их на азарт профессионала. Бросив взгляд на небольшой перекатной столик с набором инструментов для малоинвазивного вмешательства, доктор Ванмеер глянула на Робсона, и анестезиолог уверенным голосом подтвердил стабильность основных показателей жизнедеятельности.
На обритом участке головы, слева, ближе к виску скальпель легко рассек кожу, захваты оттянули ее в сторону, обнажая желтоватую кость черепа. Инструментом, напоминающим миниатюрную дрель, Хоуп просверлила отверстие, по диаметру подходящую для проникновения в него стетоскопа с камерой, специальные очки, в которые проецировалось изображение закрыли глаза хирурга.
Затаив дыхание, студенты, наблюдали за тем, как чужеродное проникало в человеческую голову, ювелирными, выверенными и даже где-то слишком смелыми движениями, крохотное лезвие отсекало нездоровую ткань, лавируя между сетью жизненно важных кровеносных сосудов, то и дело кто-то восторженно вздыхал, глядя на монитор, а два десятка человек оббегали брошенные предположения и только один человек с восхищением смотрел на ту, которая стояла на небольшой подставке, в виду своего скромного роста.