Никогда! Никогда Эстебан не ослушался бы меня.
2
— Ваш сын был в шортах для плавания? Так вы сказали?
Полицейских было двое. Один смотрел на меня немигающими, будто на стекле нарисованными глазами цвета сепии. Какого цвета глаза у второго, записывавшего мои ответы, я не видела, он ни разу не поднял их с тех пор, как я вошла. Но стоило мне открыть рот, как начинал с пулеметной скоростью стучать по клавиатуре.
— Да. Только шорты. Свитер и полотенце остались на пляже.
Лейтенант не мигая смотрел на меня. Его подручный цокал по клавишам.
— Значит, синие шорты? — продолжал лейтенант, не сводя с меня невидящего взгляда.
Я старалась говорить предельно сжато и точно. Я знала, что пожарные прочесывали пляж, что немигающий лейтенант Лазарбаль связался со спасателями и три катера, несмотря на шторм, курсировали вдоль берега.
— Скорее индиго.
— Индиго?
Клавиши внезапно перестали цокать. Похоже, человек за компьютером искал в интернете, что это за цвет такой — индиго. Пустая трата времени. Я уже раз пять, не меньше, говорила про цвет шорт Эстебана разным людям в форме. Я почти заорала:
— Да, индиго! В чем сложность? Синий с фиолетовым оттенком!
Лазарбаль трижды моргнул — должно быть, это означало, что он пришел в состояние крайнего возбуждения, — и вновь уперся в меня взглядом.
— Понятно, мадам Либери. Плавки цвета индиго. Есть еще какая-нибудь деталь, которая могла бы нам помочь?
Я приказала себе сохранять спокойствие. Эстебана искали больше двадцати спасателей. Эти люди старались, выкладывались по полной, я должна была себя в этом убедить. Сотрудничать с ними. Снова и снова отвечать на вопросы. Повторяться. Надеяться.
— На левой штанине рисунок, маленький кит, белый.
Клавиши снова застучали. Глаза Лазарбаля впервые оживились, веки двигались то быстро, то медленно. Может, это была морзянка и они звали на помощь? Или, напротив, передавали мне какое-то утешительное подсознательное сообщение?
— Не волнуйтесь, мадам Либери. У спасателей есть фотография вашего сына. Они свое дело знают. Давайте попытаемся рассуждать спокойно. Так, значит, вашему сыну десять?
— Да… Сегодня у него день рождения…
Глаза Лазарбаля снова смотрели в одну точку.
— Значит, ровно десять лет.
Мне не понравился тон, которым он протянул свое «ровно». На что он намекает? Его удивило это совпадение? Какая связь между тем, что Эстебан пропал, и тем, что у него сегодня день рождения?
— Десять лет, — повторил лейтенант. — Простите, мадам Либери, но не кажется ли вам, что он маловат для того, чтобы оставлять его одного на пляже?
Я почти зарычала на него. Так громко, что заглушила мелодию, которую выстукивали пальцы полицейского за компьютером.
— Я живу на улице Эчегарай, в сотне метров от пляжа. Все улицы между домом и пляжем пешеходные. Эстебан привык там ходить. Для своего возраста он достаточно взрослый. Спокойный. Ответственный.
Лазарбаль смотрел пустым взглядом. Слушал ли он меня вообще? Собирался ли мне помогать? Или уже готовил обвинение?
— Ваш сын хорошо плавает?
Вот куда он клонит, этот сволочной полицейский! Но я в такие игры не играю. Пусть его помощник наберет большими буквами и жирным шрифтом:
— ЭСТЕБАН НЕ ПОШЕЛ ПЛАВАТЬ. Я ЕМУ ЗАПРЕТИЛА! МОЙ СЫН НЕ УТОНУЛ. ОН… ЕГО ПОХИТИЛИ!
Неживые глаза Лазарбаля мне не возражали. Очко в их пользу.
— То, что мальчик мог утонуть, всего лишь предположение, мадам Либери. На данном этапе мы должны рассматривать все версии. Даже если…
«Даже если что?» — взвыл голос у меня в голове.
— Даже если пляж сегодня утром не был пустым. Мы насчитали более тридцати возможных свидетелей. Плюс туристы, которые завтракали на террасе «Токи Гошоа». Вы только что подтвердили, что ваш сын — умный и послушный мальчик. Он не пошел бы с незнакомцем, не сопротивляясь, а если бы он стал упираться, кто-нибудь это увидел бы или услышал.
«Кто-нибудь это увидел бы или услышал», — тупо повторила я про себя неотразимые аргументы лейтенанта Лазарбаля. Голова у меня была такая же пустая, как его застывший взгляд.
— Мы опросили всех, кто находился на пляже, — гнул свое полицейский. — Никто не видел, что ваш сын сам ушел с пляжа или что кто-то его увел.
— Никто не видел и что он пошел купаться!
Лазарбаль отреагировал: три раза моргнул быстро и два — помедленнее. Покосился на монитор.
— Вы правы. Ближайшие свидетели находились более чем в ста метрах, и у них не было никаких причин наблюдать за вашим сыном. Собственно говоря, никто вообще ничего не вспомнил, даже того, что заметил мальчика на пляже. Мы полагаемся лишь на ваше свидетельство.