– Почему меня?
– Не перебивай! Не тебя именно, а бабу молодую им под заказ надо было! Ладно, все остальное потом. Ты плавать умеешь?
– Умею.
– Отлично, а то жаль бы тебя было здесь бросить, помогла же. Мы на катере, на нем нас повезут хозяину. У них поломка какая-то, двое отправились за деталями или за мастером, я не понял, а здесь один на катере сидит, другой на причале. А сколько их там, на берегу, я не знаю. Но наш сторож, похоже, спит пьяный, он все орал что-то тому, кто на причале, а сейчас храпит. Если сумеем спуститься в воду незаметно, есть шанс. Понятно, что по трапу нам пути нет.
– Так что же мы сидим! Вставай быстрее!
– Ишь, шустрая! Звать то тебя как?
– Нина.
– Замечательно, Нинка-картинка. А меня Ярославом назвали, да только я уж забыл, когда на имя откликался. Ладно, давай попробуем, кто из нас везучим будет. Мы или они?
Мужчина осторожно подполз к узкой полоске света, проникавшей через прикрытый люк трюма с пленниками. Он приоткрыл крышку люка, осмотрелся. Девушка не отставала.
– Сторож наш на носу спит. Нам с тобой надо на корму, значит, только аккуратно, чтобы с причала не заметили. Я сейчас выберусь, потом ты. Хорошо хоть руки немного отошли…
– Слава, подождите, а как же те двое?
– Не дури, Нинка, нам их не вытащить, даже пытаться не будем. Я знаю их, она алкашка с вокзала, а мужик под инвалида на рынке попрошайничал, пошли!
На палубе оказалось очень солнечно и ветрено. У Нины сразу закружилась голова и подогнулись ноги, но спутник резко ее дернул: «Не кисни!» Пригнувшись, пленники пробрались на корму. Мужчина довольно хмыкнул:
– Нин, не придется прыгать высоко, у них тут круги спасательные на борту, по ним и спустимся.
– А, может, круг с собой взять?
– Чтобы нас издалека видно было? Давай, выбираемся!
Спуститься в воду получилось почти беззвучно. Какое-то время они держались около катера. Потом мужчина решительно сказал.
– Слушай внимательно, сейчас реально все в наших руках и ногах, смогут долго выдержать, спасемся. Откажут – утонем свободными.
– Слава, но до берега же недалеко! Доплывем, я хорошо на воде держусь, не волнуйтесь. А там нам люди помогут.
– Нин, нельзя нам к берегу, они же все тут друг друга знают, сдадут нас сразу первые же встречные. А второго шанса не будет. Я уж думал об этом, пока валялся. Здесь, наверняка, и менты в курсе… В Турцию, Нин, поплывем! Ладно, шучу… Но к берегу точно нельзя. Я эти места знаю. Мы в заливе. Там, дальше будут скалы, если доплывем, можно будет переждать. С берега к скалам не подобраться. Долго нас искать не будут, им надо хотя бы двоих хозяину сдать, деньги отработать, а то те доходяги прямо в катере «кони двинут». Если я ошибаюсь, умрем рабами. Поплыли, Нин!
Гл3.
Нина плохо помнила, как им удалось добраться до скал. Они плыли несколько часов, море было спокойным, чем постоянно ободрял Ярослав, но руки, а потом и ноги отказывались слушаться. Нина пыталась отдыхать лежа на спине, это помогало ненадолго. Через некоторое время она перестала понимать, что происходит, перестала что-то слышать. Последним, перед забытьем, воспоминанием осталось то, как она пытается зацепиться руками за скалу, чтобы выбраться. Но руки ее не слушаются, и она медленно идет на дно. Позднее Ярослав ей говорил, что не тонула она вовсе, он ее вытолкнул, но ощущение воды смыкающейся над головой, не уходило из памяти.
Пробуждение было необыкновенным… Во сне девушке представлялся плен, ужасно болели связанные руки и ноги. Она кричала от ужаса, казалось, что кто-то идет к ней с уколом, ощущала, что ей не хватает воздуха, чтобы просто легко вздохнуть, постоянно слышала ужасный запах тления…
Солнце слепило, море мерно плескалось где-то совсем рядом, чайки кричали как обычно резко, но совсем не тревожно… очень хотелось пить. Нина осмотрелась: они лежали в глубоком скальном выступе, видимо в шторм и он заливался водой, но сейчас на море штиль. Они спасены?!
Девушка посмотрела на своего спутника. Она впервые могла рассмотреть его при свете дня. Ярослав спал. Отросшие, спутанные волосы закрывали лицо, но было видно, что лицо темное, затекшее, по которому не возможно понять возраст. Он был очень худ, тело не казалось телом взрослого мужчины, скорее подростка, но руки и ноги даже из-за синяков, ран и отеков выглядели натренированными и сильными. На нем почти не осталось одежды, все превратилось в лохмотья.
Нина принялась оглядывать себя, увиденное ее даже рассмешило: от плотных льняных брюк не осталось почти ничего, футболка превратилась в живописные лохмотья, ноги и руки от ударов и кровоподтеков казались чужими.