— Но в ту ночь их не было?
— В ту ночь был только Сириус Блэк, — кивнула Миртл. — Он посидел с оборотнем, тот превратился и Блэк ушел. А потом, как говорят, он встретил твоего Снейпа и заманил сюда. А сам пошел в замок. Во дает!
— И Поттер с Блэком прибежали сюда, но поздно.
— Не очень-то они торопились прибежать, — ухмыльнулась Миртл. — А крыса не пришла вообще. Они вдвоем всю ночь здесь бегали. А утром смирились и пошли виниться Дамблдору.
— Но почему они мне ничего не сказали?
Миртл посмотрела на меня как на умалишенную:
— Дамблдор им запретил.
— А что было дальше, Миртл?
— Дальше? Ничего. Ну, мы, призраки, собрались здесь, отпели умершего как полагается. Потом Дамблдор и Помфри пришли и всё здесь почистили. Всё.
— А авроры?
— Какие авроры?
— А следователи, люди из Министерства — кто-то же должен был прийти? Ведь произошло убийство?
— Какие следователи? С тех пор как директором стал Дамблдор, в Хогвартс никаких следователей не пускают. За версту! — пожала плечами Миртл. —Вот когда директором был мой Диппет... Я при нем училась... Да, тогда их звали, бывало. Когда меня убили, тут целая комиссия разбиралась! Сам Министр приезжал! Вот было время... А теперь ни-ни. Дамблдор сам председатель Визенгамота, он считает, что сам справится. Никого не зовет. Ему никого не нужно.
— Даже если случилось убийство?
Миртл захихикала.
Той ночью я долго думала, прежде чем заснуть.
Что мне сказать — я очень люблю Хогвартс... Я привыкла считать его лучшим местом на земле. Я считала свой факультет самым благородным и храбрым, своего декана — самой справедливой и строгой, своих друзей — самыми порядочными и светлыми людьми, а своего директора — самым добрым и правильным волшебником в мире.
Я лежала и пыталась понять, каким образом в лучшей в мире школе, на самом благородном факультете, при самом справедливом директоре оказалось возможным безнаказанно убить человека?
Глава 4
— Так ты была на похоронах Нюниуса?
Клянусь вам, что я не подходила к Мародерам. Они сами ко мне подошли. Помялись, пошушукались и подошли: «есть разговор».
— Да, была.
Начало разговора мне не понравилось. Я думала, после случившегося они больше никогда не назовут Снейпа Нюниусом, но... значит, я ошиблась. Удивительно. Только и делаю всю последнюю неделю, что удивляюсь.
— И что, маглы и вправду говорят, что его убил оборотень?
— Весь город так говорит. Об этом даже написали в газете.
— Вот писать им больше не о чем! — взорвался Сириус.
Джим Поттер потер очки и потерянно посмотрел на меня.
— Лили, мы, в общем... Мы хотели попросить, чтобы ты это держала в тайне.
— В тайне? Когда газеты об этом пишут?
— Здесь, в Хогвартсе, в тайне. Как мы держим. Да я думаю, Дамблдор всё равно тебя попросит... Здесь еще никто не знает. Магловских газет у нас никто не читает, — сказал Джим умоляюще.
— Но я думаю, рано или поздно это всё равно откроется.
— Не откроется. Дамблдор обещал.
— Лили, у Ремуса будут большие неприятности, если все узнают...
Я подумала, что у Ремуса уже большие неприятности.
— Ремусу и так хреново, ты даже не представляешь, как! — выкрикнул Сириус. — Ты не знаешь, как этот ублюдок его изувечил! Его чуть в Мунго не отправили, такие у него были ранения!
— И потом он еще узнал, что Снейп мертв... Лили, он тогда сам чуть не умер. Хотел покончить с собой. Сиделке пришлось весь день его сторожить, мы его боялись одного оставить!
«Какой интересный разговор,» — подумала я. А вслух спросила:
— Сейчас он тоже пытается покончить с собой?
— Нет, сейчас уже нет, — с облегчением ответил Джим. — Но его колотило всю неделю, это было ужасно.
— Кстати, Лили... мы еще хотели попросить, чтобы ты Ремусу не напоминала об этой истории. Ни о чем. Его нельзя беспокоить, так врач сказал.
— Я понимаю, — сказала я.
— И никаких подробностей, никогда.
— Да. Ведь это может разбудить воспоминания...
Мародеры переглянулись. Джим переступил с ноги на ногу и решился:
— Лили, видишь ли... дело в том, что... он ничего и не знает. Ему и так тяжело, и мы постарались не грузить его подробностями. Он же оборотень, он ничего не помнит о том, что делал, когда превращается. Вот он и не помнил...
— И не вспомнил бы, если бы эта сволочь не рассказала! — перебил Сириус.
Питер Петтигрю, до сих пор молчавший, дернул его за рукав и сказал:
— Сириус.
Сириус рванул рукав обратно:
— Что «Сириус»! В идеале он вообще ни о чем не должен был знать! Проснулся бы утром, ни о чем не ведая, и пошел дальше! Но этой сволочи обязательно надо было ему напомнить...