Мэги закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя его лицо. Она словно видела его. Он сумасшедший.
— Полагаю, ты догадалась, что у твоего колокольчика вырван язычок, не так ли? А теперь прикинь, как долго ты протянешь, если закрыть трубку?
Она почувствовала, как ей на руку упала грязь, и испуганно попыталась прочистить отверстие пальцем. На нее посыпалось еще больше грязи.
— А, вот еще что, Мэги, — сказал он внезапно тихим голосом. — Я забрал все колокольчики с могил. Мне эта идея показалась хорошей. Я положу их на место, когда они снова закопают тела. Приятных сновидений.
Она услышала, как что-то стукнуло о дыхательную трубку, потом все затихло. Он ушел. Она не сомневалась, что поступление воздуха было блокировано. Она сделала единственное, что могла: не останавливаясь, дергала за веревочку, чтобы забившая трубку грязь не засохла. «Господи, пожалуйста, — молилась она, — сделай так, чтобы кто-нибудь увидел, что колокольчик шевелится».
Сколько пройдет времени, пока она израсходует весь кислород? Часы? Дни?
— Нейл, помоги мне, спаси меня, — шептала она. — Ты нужен мне. Я тебя люблю. Не хочу умирать!
84
Летиция Бейнбридж категорически отказалась ложиться в больницу.
— Можешь отослать эту машину или поезжай на ней сама, — решительно заявила она дочери. — А я никуда не поеду.
— Но, мама, у тебя слабое здоровье, надо подлечиться, — протестовала Сара Кушинг, отлично зная, что спорить с матерью бесполезно. Когда ее мама становилась похожа на упрямого мула, переубедить ее было невозможно.
— А у кого оно крепкое в девяносто четыре года? — спросила миссис Бейнбридж. — Сара, я ценю твое старание, но здесь такое творится, что я не желаю ничего пропустить.
— Может, ты хотя бы покушаешь?
— Только не обед. Ты же понимаешь, что доктор Эванс осматривал меня всего несколько дней тому назад. Я совершенно здорова.
Сара Кушинг неохотно возразила:
— Очень хорошо, но ты должна пообещать мне, что если занеможешь, то позволишь мне показать тебя доктору Эвансу еще раз. Я не желаю, чтобы тебя лечил доктор Лейн.
— Я тоже не хочу. Хотя сестра Маркей и шпионка, но она заметила, что Грета Шипли изменилась на прошлой неделе, и пыталась заставить доктора Лейна сделать что-нибудь. А он, конечно, ничего не нашел. Он ошибся, а она нет. Кому-нибудь известно, почему полиция беседовала с ней?
— Не знаю.
— Ну так узнай! — воскликнула старая леди. Потом более мягким голосом добавила: — Я так беспокоюсь за эту прелестную девушку Мэги Холлоувей. В наше время многие молодые люди нетерпеливы или равнодушны к таким старикам, как я. Но не она. Мы все молимся, чтобы она нашлась.
— Я знаю и тоже молюсь, — согласилась Сара Кушинг.
— Хорошо, иди вниз и все разузнай. Начни с Анжелы. Она ничего не пропускает.
Нейл позвонил из машины доктору Лейну и сказал, что хотел бы обсудить вопрос о переселении супругов Ван Хиллари в «Латам Мейнор». Он отметил, что голос Лейна был странно равнодушным.
В «Латам Мейнор» их встретила та же хорошенькая молодая горничная. Нейл вспомнил, что ее зовут Анжела. Когда они вошли, она разговаривала с интересной женщиной лет шестидесяти.
— Я сообщу доктору Лейну, что вы здесь, — мягко произнесла Анжела.
Когда она прошла через холл во внутренние помещения, пожилая дама подошла к ним.
— Не хочу казаться назойливой, но вы из полиции? — спросила она.
— Нет, мы не из полиции, — быстро ответил Роберт Стефенс. — Почему вы спросили? Какие-то проблемы?
— Нет. По крайней мере, я надеюсь. Позвольте объяснить. Я Сара Кушинг. Моя мама, Летиция Бейнбридж, живет здесь. Она очень полюбила молодую женщину Мэги Холлоувей, которая, кажется, пропала, и мама очень хочет знать, что с ней.
— Мы тоже очень любим Мэги, — сказал Нейл, чувствуя, что комок в горле может помешать ему схватиться за соломинку. — Может быть, Мэги кому-то что-то сказала, хотя бы случайно, нам важно все, что помогло бы нам отыскать ее.
Он прикусил губу, не в силах продолжать.
Сара Кушинг внимательно смотрела на него, чувствуя, как он страдает. Ее ледяные голубые глаза смягчились.