Верно. Нуала не была аккуратной, но она никогда бы не свалила в одну кучу старую и новую обувь. И вдруг у нее перехватило дыхание. Она вспомнила, что убийца все в доме перевернул, но было ли у него время порыться в обуви?
Зазвонил телефон, и она вскочила, надеясь, что это Брауэр, и поняла, что была бы рада его увидеть.
Однако это был не Брауэр, а детектив Джим Хаггерти. Он звонил, чтобы сообщить, что его шеф хотел бы отложить встречу на следующие утро.
– С нами хочет прийти Лора Хорган, медицинский инспектор, а сегодня у нее срочное дело.
– Хорошо, – согласилась Мэги. – Утром я буду дома. – Но вспомнив, что детектив Хаггерти внушил ей доверие, когда был у нее, она решила расспросить его об Эрле Бейтмане.
– Детектив Хаггерти, – начала она, – сегодня утром Эрл Бейтман пригласил меня в свой музей. – Она старательно подбирала слова. – Какое у него необычное хобби!
– Я был там, – ответил Хаггерти. – Какое место! Думаю, учитывая, что четыре поколения его семьи занимались похоронным делом, это хобби для Эрла не такое уж необычное. Его отец был сильно разочарован, что он не продолжил дело. Но надо признать, по-своему он остался ему верен, – усмехнулся детектив.
– Понимаю. – Мэги снова говорила медленно, взвешивая каждое слово. – Я знаю, его лекции очень популярны, но, кажется, на одной из них произошел неприятный инцидент в «Латам Мейнор». Вам об этом известно?
– Не особенно, но если бы я был тех же лет, что его слушательницы, мне бы тоже не понравились рассказы про похороны, а вам?
– Нет, не понравились бы.
– Я ни разу не был на его лекциях, – продолжал Хаггерти, понизив голос. – Я не собираю сплетни, но поговаривают, что затея с музеем просто сумасшедшая. Но, черт возьми, Бейтманы могли бы купить и продать почти всех Мооров. Эрл владеет серьезным капиталом, который достался ему от отца.
– Понимаю.
– В клане Мооров его называют Кузен Чудила, но думаю, что это от зависти.
Мэги вспомнила, как Эрл сегодня смотрел на то место, где лежало тело Нуалы, с каким неистовством таскал ее от одной экспозиции к другой, как сидел в катафалке, не сводя с нее пристальных глаз.
– А может, это потому, что они знают его слишком хорошо? – предположила она. – Спасибо за звонок, детектив Хаггерти.
Она положила трубку, довольная, что не упомянула про колокольчики. Мэги была уверена, что Хаггерти со смехом приписал бы их таинственное появление на могилах эксцентричности богача.
Мэги снова занялась обувью. Проще всего было свалить большую ее часть прямо в мусорный ящик. Поношенные туфли маленького размера никому не пригодятся.
Однако пару ботинок на меху стоило сохранить. Левый лежал на боку, правый стоял. Она взяла левый, поставила его рядом с собой и потянулась за вторым. Подняв его, Мэги услышала приглушенный звон.
– О Боже, нет!
Заставив себя опустить руку в пушистую внутренность ботинка, она уже знала, что там обнаружит. Пальцы коснулись металла, и, вынув предмет, она поняла, что получила то, чего не смог найти убийца Нуалы, – колокольчик.
«Нуала взяла его с могилы миссис Райнлендер», – подумала Мэги. Руки ее дрожали, но мысль работала четко. Это была точная копня колокольчика, найденного на могиле Нуалы. К ободку прилипла сухая грязь.
Мэги вспомнила, что в кармане золотистого плаща тоже была грязь, а когда она поправляла в шкафу голубое платье, что-то тихо упало.
«Когда Нуала нашла колокольчик на могиле миссис Райнлендер, на ней был этот плащ, – подумала она. – Это ее напугало. Она положила его в карман как доказательство. Случилось ли это в тот день, когда она изменила свое завещание, – размышляла Мэги, – накануне убийства?»
Возможно, это подтвердило подозрения, появившиеся у Нуалы относительно пансионата. Эрл заявляет, что его колокольчики спрятаны в кладовке музея. Если все двенадцать на месте, значит, на могилы их положил кто-то другой.
Мэги знала, что Эрл отправился в Провиденс, а ключ от музея под цветочным горшком. Если она расскажет о колокольчиках полиции и они воспримут ее слова серьезно, у них нет легального права войти в музей.
«Но меня он пригласил, и в любое время, чтобы сделать снимки для телевидения, – подумала Мэги. – Возьму с собой камеру, тогда смогу объяснить свое пребывание там. Чтобы выяснить правду, есть только один способ. Обыщу хранилище и найду коробку с колокольчиками. Наверняка там их только шесть. И если так, можно быть уверенной, что он обманщик».
«Надо сделать фотографию, чтобы сравнить их с моими колокольчиками. Тогда завтра, когда Брауэр будет у меня, я покажу ему пленку, – решила она, – и скажу, что я знаю, как Эрл Бейтман сумел отомстить обитателям „Латам Мейнор“, и что делает он это с помощью сестры Зельды Маркей».
Месть? Мэги похолодела от этой мысли. Да, положив колокольчики на могилы тех, кто стал свидетелем его унижения, он по-своему им отомстил. Но достаточно ли ему этого? И не мог ли он каким-то образом быть причастным к их смерти? А эта сестра Зельда Маркей. Определенно ока как-то связана с Эрлом. Может ли она быть его сообщницей?
69
Несмотря на то что время обеда давно прошло, шеф полиции Брауэр все еще сидел в участке. Это был беспокойный и бессмысленно трагический день. Произошли два ужасных инцидента. Подростки на автомобиле ради шутки сбили пожилую пару, и супруги были теперь в критическом состоянии. Потом разгневанный муж нарушил закон о соблюдении дистанции со своей женой и подстрелил ее.
– По крайней мере, мы знаем, что жена выкарабкается, – сказал Брауэр Хаггерти. – И слава Богу. У нее трое детей.
Хаггерти кивнул.
– Где вы были? – спросил Брауэр. – Лора Хорган хочет знать, когда Мэги Холлоувей сможет принять нас завтра.
– Она сказала, что будет дома все утро, – ответил Хаггерти. – Но обождите звонить доктору Хорган. Хочу сообщить вам о моем визите к Саре Кушинг. Ее мать миссис Бейнбридж живет в «Латам Мейнор». В детстве я был бойскаутом в одном отряде с сыном Сары Кушинг. Знаю ее очень хорошо. Прекрасная женщина. Очень эффектная, умная.
Брауэр знал, что нельзя перебивать Хаггерти, когда он пускается в такие воспоминания. Кроме того, он выглядел очень довольным собой. Чтобы ускорить процесс, шеф задал ожидаемый вопрос:
– Так почему же вы с ней встречались?
– Мэги Холлоувей кое-что сообщила, когда я ей звонил по вашей просьбе. Она упомянула Эрла Бейтмана. Говорю вам, шеф, у этой молодой леди настоящий нюх на беды. Тем не менее мы немного поболтали.
«Точно так же, как ты делаешь это сейчас», – подумал Брауэр.
– И у меня такое впечатление, что миссис Холлоувей очень нервничает по поводу Бейтмана, может, даже боится его.
– Бейтмана? Он же безобидный, – удивился Брау-эр.
– Да, именно это я и подумал, но, возможно, у Мэги Холлоувей острый глаз на то, что предвещает беду. Она фотограф, вы знаете. Тем не менее она упомянула о проблеме Бейтмана с «Латам Мейнор», о небольшом «инциденте», случившемся недавно. Я позвонил одной из моих приятельниц, которая работает там горничной, и она рассказала о лекции, которую Бейтман читал у них однажды и во время которой некоторые старушки даже потеряли сознание, и еще она рассказала, как Сара Кушинг, присутствовавшая на лекции, устроила Бейтману скандал.
Хаггерти заметил, как шеф поджал губы, это был сигнал, что пора переходить к делу.
– Поэтому я решил навестить миссис Кушинг. Она сказала, что набросилась на Бейтмана за то, что тот сильно расстроил слушателей опасностью быть похороненными заживо, а потом прицепил к их пальцам веревочки от колокольчиков, которые якобы через дырку в крышке гроба выводятся на поверхность могилы. Он еще попросил их пошевелить пальцами, как бы звоня в колокольчик на могиле, чтобы кто-нибудь услышал, что они еще живы.