Проснулся я опять не без помощи слуги, но в этот раз пробуждение прошло легче. Я не стал надеяться на то, что все предыдущие кошмары и пробуждения были навеяны мне неясным ужасом суеверного мастера. И дождался доставки зеркала.
Пластина была намного тяжелее золотого зеркала, но слуги, неся ее по лестнице и коридору, ни разу не уронили. Может быть, в душе они и кляли своего господина за неуемную тягу к экспериментам, но делали это молча.
Итак, два зеркала стали друг напротив друга, я проверил, чтобы между ними не было никаких углов.
Как я знал, сейчас в каждом из зеркал отразился коридор, словно сотни и сотни дверных косяков подряд без этих самых косяков.
Сочтя наиболее безопасным серебряное зеркало, я заглянул именно в него.
На секунду мне показалось, будто по коридору стремительно приближается кто-то темный, прямо к моему отражению. Я отшатнулся. Золотое зеркало тонко зазвенело. В комнате разом погасли все свечи в напольных канделябрах. Замерцал шар магического освещения. Словно холодный ветер пронесся по комнате, колыхнув занавеси и взъерошив мне волосы на голове. По спине отчего-то потекла струйка пота.
Золотое зеркало последний раз звякнуло, и словно брызнуло осколками в сторону серебряной пластины. Но вместо осколков я увидел себя. В точно такой же одежде, такого же взъерошенного. Я отшатнулся и упал, по сути, зеркально повторив позу отражения.
- Мхк.
- Кхм?
Существо смотрело на меня, абсолютно не мигая. Я пошевелил рукой в сторону слетевших с секретера мелких предметов в поисках чего-то, чем можно было бы защититься от пришельца из зазеркалья. Существо, ранее бывшее моим отражением, тоже пошевелило рукой, но внезапно рассмеялось.
Его смех был жутким. Таким хриплым, словно оно не смеялось и не разговаривало очень давно.
- Ах-ахахах. - Пришелец пошевелился сам и снова залился смехом. Я не выдержал, и бросился к двери. Существо брыкнулось, словно его тянуло повторять все мои движения, но неимоверным усилием воли осталось на месте.
Захлопнув у себя за спиной дверь, я прижался к ней спиной, и глубоко вдохнул, прежде чем позвать слугу.
Не хотелось входить в комнату в одиночку. Вдруг, это существо захочет меня убить.
Джейсон вошел впереди меня в комнату, по которой гулял сквозняк.
- Господин, Что же вы оставили окно открытым? Так и простудиться недолго. - Джейсон собирал разбросанные бумаги и мелкие предметы, раскладывая их по поверхности секретера.
Я не стал вслушиваться в слова слуги, обойдя на значительном расстоянии зеркала, выглянул в окно. Оно действительно было распахнуто настежь. Где-то в саду мне почудился треск веток. Но я бы не стал утверждать это с полной достоверностью.
После обеда, как и договаривались, я встретил у крыльца юную Сесиль. Ее ладонь нервно подрагивала в моей, когда я представил ее матушке. Девушка была в очередной вуали, скрывающей лицо до подбородка.
- У Сесиль не так давно умерла мама. - Всего пять лет назад. - Она все еще грустит о ее скоропостижной кончине.
- Ах, бедное дитя. Что же мы вас держим на пороге, проходите. Моя кухарка совершенно замечательно готовит бисквиты и эклеры, вы таких, должно быть, еще никогда не пробовали.
Постепенно между девушкой и моей матушкой завязался диалог, от которого я благополучно отрешился.
Когда матушка на минуту вышла, чтобы велеть заварить тот чай, который ей прислала тетушка, Сесиль тронула меня за локоть пальчиками в черной кружевной короткой перчатке, и застенчиво сказала.
- Может быть, мы не будем ссориться именно сегодня. Ваша мама мне очень понравилась, мне не хочется ее расстраивать. Сделаем это в городе, или на следующем свидании. Мне действительно неловко, но можно же сделать так?
От предложения девушки в моей душе запели соловьи. Я поспешно согласился.
Когда девушка села в коляску и уехала, я еще долго стоял у окна, провожая взглядом свою возможную судьбу.
Наступил вечер, а пришелец так и не объявился. И я понадеялся, что, выпущенный на свободу, ко мне во сны он уже не проникнет.
Перед сном я тщательно закрыл окна и двери. Мне все чудились шорохи и сквозняки.
Но, вот я уснул. Мне снилось, что я стал таким живым, каким еще ни разу не был. Я мог идти, куда захочу, делать, что захочу. И наслаждался этими ощущениями.
Когда в подворотне города, где я каким-то образом оказался, меня окружили какие-то неопрятно одетые люди, я не испугался. И убил голыми руками. Мои пальцы протыкали их, словно стилеты, а горячая кровь текла по моим рукам. И это было так забавно. Они умерли, но кто-то из них умудрился ранить и меня. У этого человека в руках была какая-то непонятная штука, швырнувшая в меня кусок горячего металла. 'Пистоль', напомнил я себе название этой штуки. Да, пистоль, согласился я сам с собой. И прижал ладонь к своей ране.
Из меня вытекала золотистая жидкость, если бы не цвет, больше всего напоминавшая бы ртуть. Странно, но больно мне не было. Я провел по своему левому боку еще раз, размазывая золотистую кровь, и пошел дальше. Я просто знал, что это меня не убьет.
Всю ночь я шатался по городу, то и дело встревая в чужие драки. Я просто наслаждался тем, что никогда ранее не было мне доступно. Если мне нравился чей-то наряд, я представлял себя в нем, он непостижимым образом оказывался на мне. Если мне нравилось чье-то лицо - точно таким же образом я менялся. Я мог стать абсолютно любым, но комфортнее всего мне было в первоначальном облике, словно чужие были неудобной одеждой, сшитой не по размеру.