двадцатых?
- Медведь, я Барсук. Трехсотых нет, сто двадцатых нет, работа закончена. Прием.
“Традиционный наш идиотизм - военная феня! Трехсотые, сто двадцатые - почему
раненым и убитым присвоили такие символы? - с каким-то непонятным раздражением
вдруг подумал Гольдин. - Тайны русской связи: снаряды - огурцы, танки - коробочки!
Пришлите мне бронебойных и осколочно-фугасных огурчиков! В маринаде!"
- Хорошо, Барсук!Сработаешь так же кишлачок Джида-орден твой! Давай побыстрее, через
полчаса "вертушки" будут там, а тебе топать пять километров, да и. припекать стало на
улице - 36 Цельсия! Попутного ветра в жопу!
- Есть, товарищ Медведь!
Комбат вышел на площадку меж домами.
- Лейтенант, строй роту!- Комбат вернулся к старику.
- Нет, дед! Нельзя тебя оставлять: даже незаряженное ружье раз в год само стреляет.
Нигматуллин!
Коренастый, почти квадратный смуглый парень-с раскосыми глазами шагнул вперед, сорвал с плеча автомат.
- Погоди, Равиль, не надо его пулей. Он же сам в рай рвется, и если кровь за-Аллаха
прольет- попадет!А вот если без крови, то хер его знает! А, дед?
Старик равнодушно молчал. Все, что он хотел сказать этому гяуру-шурави, он сказал, других земных дел у него не осталось.
- Попробуем без крови,-усмехнулся комбат.-Если попадешь в ад, встретимся! Давай, Равиль!
Солдат подошел к старику сзади, слегка приобнял его голову предплечьем правой
руки, резко рванул вправо. Хрустнули шейные позвонки, дед захрипел ,дернулся и затих.
- Становись в строй, Равиль. Лейтенант, командуй!
Рота нестройно затопала по дороге на юго-запад и через 20 минут скрылась за холмом.
Из дома, волоча забинтованную ногу, выполз мальчик, упал на деда, тихо заскулил.
Встал, захромал к сараю, вывел из него пегую кобылу, кое-как вскарабкался на нее, ухватился за гриву и поскакал по малозаметной тропинке в обход холма в кишлак Джида, к
дяде...
Гольдин очнулся- вокруг "скрипели перьями" студенты. Миссис Шухат смотрела на него с
недоумением:
- Are you okay, mister Goldin?
- Yes, I am fine!
Гольдин взглянул на часы и ужаснулся: до срока подачи со-чинений оставалось минут
двадцать. К черту воспоминания, надо писать! Торрес этот и... Валера Король, комбат-
жестоки оба, конечно, жестоки, но... Все, пишем...
Я.Гольдин
Группа LSL-93-7
ПРАВО НА ЖЕСТОКОСТЬ.
Мне не нравится парикмахер. Мне понятнее и ближе капитан Торрес, ближе и интереснее.
Возможно, это связано с моей прошлой профессией: я был военным врачом в десантных
войсках, я знал несколько человек, похожих на капитана Торреса.
Прежде всего, капитан Торрес- профессиональный военный, офицер. В одном из советских
фильмов была такая фраза: "Есть такая профессия- защищать родину". Красивое враньѐ: нет такой профессии! Защита Родины- всего лишь частный случай. Ар-мейский офиивр-
это профессиональный убийца, работающий в интересах своей страны. Интересы не всегда
внешние и далеко не всегда совпадают с понятием "защита Родины". Я не хочу
рассуждать на тему, хорошая это профессия или плохая. Если каждая страна имеет свою
армию, значит, профессия эта людям необходима. В принципе любой человек в определенных
условиях может стать убийцей. Офицер не выбирает ни время войны, ни своих врагов.
Правители страны решают, кто друг, а кто враг. И обсуждению в войсках это не
подлежит: страшно подумать, что может произойти, если каждый военный сам начнет
решать этот вопрос. Но если человек лишен права выбора, он должен быть лишен и
ответственности за чужой выбор: глупо злиться на ружье за то, что оно убило человека.
Оно изначально- инструмент убийства и ни на что иное не пригодно, другое дело, что
офицер не должен быть палачом.
Гольдин положил авторучку, сжал ладонями виски, закрыл глаза. Хорошо им тут
рассуждать, в сытой и благополучной Америке. Их бы в тот самый лес в Колумбии, к
капитану Торресу. Или в Афган...
К Джиде рота подошла часа через два- горы все же не стадион, да и устали по такой
жарище. "Вертушки" уже отработали, над развалинами кишлака тянулся дым. Метрах в