Выбрать главу

тот чертов Афган, а времени мало, надо поспешать и как-то закончить писанину, зачет все

же. Где там эти капитан Торрес с парикмахером?.. Гольдин снова встряхнулся, отгоняя

наваждение- вот же как некстати лезет в душу тот чертов Афган, а времени мало, надо

поспешать и как-то закончить писанину, зачет все же. Где там эти капитан Торрес с

парикмахером?

Капитан Торрес- инициативный, опытный и, конечно ,

сме лый офицер. Он не боится со своим отрядом забираться глубоко в лес, чтобы выполнить

задание и уничтожить отряды революционеров. А в лесу всякое бывает, партизаны- не

детишки с деревянными ружьями. Слово уничтожить, конечно же, звучит неприятно, но

уничтожение врага есть главная и единственная задача ЛЮБОГО солдата, заметим, что

капитан Торрес служит законному парвительству, а революционеры с точки зрения

закона-преступники. Что же касается благородных методов ведения войны, то они канули

в историю вместе с саблями, лошадьми и полковниками-поэтами типа Дениса Давыдова, Пулемет и скорострельные пушки непригодны для благородных дуэлей, не говоря уже о

летчиках и ракетчиках, которые вообще стреляют no квадратам на карте. Особенно это

касается парти-занских войн: по самой своей природе партизаны не выходят в чисто поле и

не поспылают вызова врагу типа "Иду на вы". Они. нападают только "из-за угла", преимущественно на одиночных солдат или тыловые части, безжалостно грабя и убивая.

Какое уж там благородство!

I

И снова строчки поплыли перед глазами, смешались в голове, память упрямо загоняла

Гольдина назад, в Афган…

... В бункере у командира бригады, куда вошел с докладом капитан Королев, сидели

начштаба и начальник Особого отдела. Секретаршу комбриг выгнал, разговор был явно не

для протокола.

- Садись, Королев! Садись и рассказывай, как вы на "духов" напоролись. Откуда они

взялись? От нас информация уйти не могла, иначе бы тебя разъебенили еще в первом

кишлаке!

- Я думаю, товарищ полковник, еще на подходе к первому кишлаку кто-то нас засек и

ускакал предупредить Джиду.

- Не разбудив своих? Нет, Королев, не проходит. От кишлака три дороги и в разных

направлениях- откуда тот мог знать, куда вы пойдете? Кого-то в первом кишлаке вы "плохо

убили", а, комбат? Кто-то ожил, увидел, куда вы двинулись, на коне обогнал вас и

предупредил! Я же тебе приказывал, ѐть твою дурака мать, в первом кишлаке ни одной

живой курицы не оставлять! Бля, как чуял!.. Ладно, кого ты там не добил, особист выяснит.

Наказывать тебя я не буду: война есть война. Но про орден забудь! И об Академии пока не

мечтай! Научишься воевать без потерь- пошлю. Идти в Академию надо по трупам врагов, а

не по своим- запомнил, долбак?! Всѐ, иди, глаза б мои тебя не видели! Завтра всей роте

выходной.

- Минутку! - приподнялся начштаба. - Завтра к 17 ноль-ноль твой начштаба должен

принести мне отработанные карты боевых действий и боевые распоряжения. А зам по

тылу-расчет обеспечения материальным имуществом, расходы вещевого имущества, продовольствия, медикаментов и цифры потерь, санитарных и безвозвратных!

Королев вышел из бункера и присел на скамейку под зонтиком в курилке. Сидел он долго, почти не шевелясь, глядя в одну точку, а там все росла и росла горка окурков. К нему никто

не походил, видели: человек не в себе, можно невзначай и схлопотать, Королев на руку

скор.

Внезапно комбат поднял голову, словно что-то вдруг увидел и понял-глаза сузились, задергалось левое веко. Он решительно встал и зашагал в медпункт.

Большая палатка медпункта перегорожена простынями на несколько маленьких

"палат". В одной из них, предназначенной для гнойных перевязок, за крохотным столиком

сидел мрачный Гольдин. Опустошенная на треть поллитровая бутылка спирта, краюха

хлеба, соль, луковица, вскрытая банка тушенки-доктор пил в одиночку и уже был довольно

нагружен.

- А, комбат! Заходи, Валера, помянем ребят!

- Ты, я вижу, уже неплохо помянул, им и на том свете икаться будет! Ладно...

Слушай, док, я вот думал, думал - как же это мы нарвались, а? И, как в сказке: думал-

думал и придумал! А ведь это ты не добил бачу в самой первой комнате, а? Больше некому.