Забравшись в фургон, Шейн уронил нож на пол.
– В этом не было никакой необходимости, – заметила Эйнджел.
– Ага, – ответил он. – Но я это сделал, черт меня дери.
Он уже доставал свои вещи с узкой полки и засовывал их в сумку – футболку, тонкий свитер, белье.
– Что это ты делаешь?
– А ты не видишь?
Эйнджел закрыла глаза и отвернулась.
Он пошел к двери, на ходу погладив ее по руке.
– Ты вернешься?
– Может, и вернусь. – Наклонившись, он поднял с пола нож и сунул его в сумку. – Скажи Отто, через пару дней вернусь.
Эйнджел быстро захлопнула за ним дверь, не в силах смотреть, как он уходит.
29
Первое текстовое сообщение по мобильнику Элдер получил утром в субботу. Оно было от Кэтрин. Когда он добавил в него необходимые гласные и согласные, а также толику здравого смысла, оказалось, что она нынче после обеда участвует в межклубных соревнованиях в Лоуборо.
Кэтрин должна была бежать на двести метров, а потом участвовать в эстафете четыре по сто. В этих видах она была не особенно сильна, но все же имела приличные результаты на тренировках, а кроме того, там будут и ее товарищи по команде, они тоже помогут. Участников забега была целая толпа, но беговая дорожка в хорошем состоянии, да и погода почти идеальная: не слишком жарко, а ветер скорее можно было назвать легким бризом. Кэтрин на жеребьевке перед забегом на двести метров досталась крайняя внешняя дорожка. Это здорово, если любишь мчаться впереди всех и первым входить в поворот, ощущая себя в полном одиночестве, но менее удобно, потому что, если все время не оборачиваться, никогда не знаешь, где находятся остальные бегуны, а вот оборачиваться-то как раз и не следует.
Когда спортсменки прошли половину дистанции и немного подравнялись, впечатление было такое, что Кэтрин неоспоримо лидирует; вот прошли половину финишной прямой, уже видно ленточку, и тут еще три девушки нагоняют ее; в последний момент Кэтрин успела их заметить краем глаза и рванулась вперед, надеясь на финальный спурт, который так и не материализовался. Мертвый гит, подумал Элдер, ее теперь не выделить из всей группы, финишировавшей одновременно, не отделить от соперницы из «Лоуборо харриерс»; однако в итоге оказалось, что Кэтрин оттеснили на четвертое место – она отстала на пять тысячных секунды.
Когда объявляли результаты, он стоял рядом с ней и, помня, как она переживала в прошлый раз на стадионе «Харви-Хэдден», опасался, что и теперь она может впасть в депрессию, но нет, она отнеслась к этому вполне философски.
– Вот над чем мне еще надо работать – скорость на последней трети забега.
В эстафете она бежала третьей; ее команда лидировала с небольшим отрывом, когда она перехватила эстафетную палочку, а когда она ее передавала, отрыв еще немного увеличился, и ее подруга по команде, бежавшая последний этап, финишировала первой, оторвавшись от соперниц на несколько ярдов.
Когда соревнования закончились, Элдер купил себе банку кока-колы, сел с книгой и попытался отвлечься от мыслей, бродивших где-то очень далеко: мыслей о Хелен Блэклок, там, в Уитби, ожидающей от него весточки и вздрагивающей при каждом телефонном звонке, о Шейне Доналде, все еще скрывающемся неизвестно где.
– Папа! – Кэтрин приближалась к нему с двумя другими девушками, одну из которых Элдер, кажется, узнал – она тоже бежала эстафету. – Мы не сможем подвезти Эли и Джастин на обратном пути?
Элдер поднялся на ноги, Кэтрин несколько официально представила его, и они обменялись рукопожатиями. Потом он немного покружил по улицам с односторонним движением и наконец выбрался к шоссе А60, которое выведет его через Банни и Раддингтон к Ноттингему.
– Что будешь делать сегодня? – спросил Элдер, чуть наклоняясь к Кэтрин, сидевшей на переднем сиденье.
Она сразу не ответила, зато одна из девушек тут же сообщила с заднего сиденья:
– У нее свидание, мистер Элдер. – И обе девушки засмеялись.
– Правда, Кэт?
– Да, конечно, неправда! – бросила Кэтрин. – Глупости они говорят! – Но она покраснела, его взрослая дочка, и тут же из девушки превратилась в двенадцати-тринадцатилетнюю девчонку.
– А ты сам, пап, – спросила Кэтрин немного спустя, – сам-то ты что будешь делать?
– Да так, ничего особенного.
– Негодяев не надо больше ловить?
– Я уже давно этим не занимаюсь, или ты забыла?
– Правда?
Элдер не ответил.
– Знаешь, мама сейчас дома, – сообщила вдруг Кэтрин. – И готова спорить на что угодно – одна. Почему бы тебе не заехать к нам?
– Надо подумать.
Но оба знали, что этим все и кончится.
Морин сказала, чтобы он ждал ее в ресторане «Чанд» возле Мансфилд-роуд, известном своими блюдами под соусом карри, начиная с без четверти десять и до четверти одиннадцатого.
– Извини, Фрэнк, я не знаю точно, когда приду, – сказала она. – Мне тут надо кое с кем встретиться.
С информатором, понял Элдер. В свое свободное время, за которое ей никто не заплатит; она такая, эта Морин.
– Не беспокойся, – ответил он. – Я с собой книжку прихвачу.
– О'кей. И еще одно, Фрэнк…
– Да?
– Говорить будем только о деле. Понятно?
– Понятно. – Он уже понял, что мысли о Мэдди Берч следует держать при себе.
Приехав в ресторан к десяти, Элдер заказал хрустящие лепешки поппадамс с кисло-сладким соусом чатни и бутылку пива «Кингфишер», достал и раскрыл книгу: Копперфилд, не самым лучшим образом разбиравшийся в людях, наконец пришел к определенным выводам насчет поведения своего лучшего друга, который только что сбежал с юной и беззащитной дочкой ярмутского рыбака. Ярмут. Перед мысленным взором Элдера тут же возникли очертания побережья Северного моря: Грейт-Ярмут, Кромер, Скегнесс, Мейблторп, Клиторпс, Бридлингтон, Скарборо, Уитби…
– Знаешь, Фрэнк, ты сейчас выглядишь как грустный хомяк – сидишь тут одиноко с книжкой, – сообщила ему Морин.
– Бывало и хуже, – ответил Элдер, засовывая в книгу конверт, служивший ему закладкой.
Морин села, и когда за ее плечом возник официант, заказала пинту пива.
– Тебе тоже? – спросила она, кивнув на почти пустой стакан Элдера.
– Этого достаточно, – ответил тот, мотнув головой.
Морин улыбнулась:
– Ты, как всегда, благоразумен.
– Ну ты же меня знаешь. – Он вытащил из пластикового пакета, висевшего на спинке его стула, фотоаппарат «Полароид» и положил на стол. – Спасибо, что дала попользоваться.
– Результаты есть?
Снова раскрыв свою книгу, он вынул из конверта единственную фотографию и передал ей.
– Гм… – произнесла Морин. – Довольно симпатичный малый, артист или художник, похоже…
– Да, очевидно.
– Ну рассказывай.
Прервавшись, только чтобы продиктовать официанту заказ, он именно так и сделал.
– Значит, – подвела она итог, когда он закончил свой рассказ, – у нас есть основания не любить его, но нет доказательств.
Кивнув, Элдер поднял фото Пола Латама со стола, освобождая место для принесенных блюд. Цыпленок роуган джуш, то есть жаренный в кипящем масле, тушеная баранина пасанда, плов, сливовый сок, еще поппадамс и лепешки пешавари нан.
– А разве Латама не допрашивали, когда расследовали исчезновение Сьюзен Блэклок?
Элдер, продолжая жевать, отрицательно помотал головой.
– Значит, если у них что-то и было, вряд ли можно ожидать, что он признается, – это поставит под угрозу его карьеру.
– Вероятно.
– Он просто сидит и ждет, пока весь шум утихнет, надеясь, что его это не заденет. Должно быть, он так и полагал, пока не появился ты и не стал разнюхивать. Но даже и сейчас ты до конца в этом деле не уверен. Я хочу сказать, даже если он тогда увез ее – куда там? – ага, в этот свой коттедж. Пять-шесть часов с симпатичной девушкой. А может, они там все это время ту проклятую пьесу читали, которую так и не увидели на сцене. И чай пили.