Грузики теперь оттягивали вниз, соски наверняка уже начали пульсировать.
Огладил ее спину, дошел до ягодиц. И звонко приложил ладонью до красного следа. Раз, второй, третий.
На каждый удар Оля вздрагивала и протяжно стонала.
– Открой рот.
Она послушно сделала то, что от нее требуется, и я вставил кляп-распорку. Теперь она не сможет кусать губы. И будет готова взять мой член, когда я соблаговолю (если, конечно, разрешу ей к себе прикоснуться).
Взял паддл со столешницы, полюбовался зафиксированной и беспомощной женщиной, и легонько ударил ее по бедру.
– А-а!..
Кляп не позволял стонать, из-за постоянно открытого рта на пол скоро начнет капать слюна, заливая подбородок. Но и долго провисеть, когда руки практически вывернуты, не представится возможным. Нужно сделать все быстро. Так, чтобы она оставалась на грани боли и желания.
Начал хлестко оставлять на коже покраснения, резко опуская кожаную лопатку на спину и ягодицы шатенки. Не обошел стороной грудь и живот.
Отсчитал нужное количество ударов, вернулся к удерживающему крюку, ослабил веревку, позволяя любовнице плавно опуститься вниз, на пол.
Покосился на ее рот, раздумывая, не использовать ли его по назначению.
Нет. Не заслужила.
Снял кляп, убирая на стол.
– Разрешаю говорить. Ты сегодня была дерзкой со мной.
– Да, Хозяин. Я провинилась… – Она хватала ртом воздух, тело горело от ударов, на коже и спереди, и сзади оставались красные следы. – Накажите меня, Мастер.
Правильные слова.
Потянул грузик на зажимах, выпуская из пальцев. Он глухо ударился о ее ребра, и Ольга застонала.
Повторил манипуляцию с другим соском.
– Ты знаешь, что бывает с непослушным сабом, который забывает свое место?
Она тяжело дышала, покрылась испариной, а между ног уже было настолько мокро, что стекало по бедрам.
– Я готова искупить вину, Мастер.
Притопнул ногой, привлекая внимания к обнаженной ступне.
Больше намекать не пришлось. Ольга неуклюже нырнула вперед, тормозя о пол лбом и плечами.
Подползла, ловя губами мои пальцы. Начала облизывать и вбирать в рот, чтобы пососать.
Я наблюдал за ее действиями, чувствуя, как член упирается в ширинку.
Исполнительная девочка. И точно знающая свое место.
Она любила боль и унижение. И принимала любое наказание, которое я ей придумывал.
Идеальная совместимость… но только не хватало той искры, которая пробуждала бы во мне Зверя.
Отпихнул Олю, когда ее старания мне наскучили.
– Довольно.
Обошел снова ее со спины, начав развязывать руки.
Ослабил веревки, отложил. Переключился к ногам.
Когда она была полностью развязана, поймал дрожь предвкушения в женском теле и плотоядно ухмыльнулся.
О, милая, ты ведь понимаешь, что наказание должно быть жестким?..
Снова оказался перед ней. Приподнял подбородок, стирая слюну.
– Ты будешь хорошей девочкой?
– Я буду хорошей девочкой, Хозяин.
– Встань. Обопрись на стол.
Она, шатаясь от затекших мышц, исполнила требуемое.
Я провел рукой по разгоряченной коже, размахнулся, несколько раз ударил по ягодицам. Со знанием дела помассировал образовавшиеся вспухшие следы, после чего взял смазку, выдавливая на пальцы.
Смазал ее анус, проталкивая внутрь один палец. Оля, не удержавшись, подалась бедрами назад, вызывая мою улыбку.
О, она уже очень сильно возбуждена. И жаждет секса.
Хочет, чтобы я взял ее, вколачиваясь до звонких шлепков. Анал в понимании Орловой – самый большой запрет. А значит, самый желанный подарок судьбы.
Забавно, но такой важной начальнице в госструктурах в качестве любовников попадались лишь те, кто предпочитал классический ванильный секс. А ей классики было мало. Хотелось большего, извращенного, острого, пикантного. И за этим большим она раз за разом приходила ко мне. Со мной Оленька могла быть предельно честной.
Хотела, чтобы я держал ее за шею, придушивая, тянул поводок на себя, пока она будет сопротивляться, стараясь сохранить прежнее положение.
Но сегодня она не получит того, чего хочет.
Это ее наказание.
К первому добавился второй палец, вырывая из Оли вскрик.
Я смазывал ее изнутри, но, как быстро вставил пальцы, так же быстро и вытащил. На место пальцев в задний проход протолкнул силиконовую пробку.
Орлова громко выдохнула, принимая игрушку в себя.
Я чуть отошел, любуясь произведенными действиями.
Красная кожа, классическая пробка без камней, ошейник и поводок, что сейчас безвольно болтался. И зажимы, которые до сих пор своими грузиками оттягивали ее соски.