Он насупился, собрался было возразить, но не нашел - что. Потом, наверное, попытался решить, что же ему со всем этим делать. И пока он мучительно принимал решение, я наблюдала за всей этой мыслительной агонией и, незаметно для самой себя, начала грызть ноготь на большом пальце (нет, не на ноге, и да, своей руки).
- То есть, - наконец сказал он - ты пришла из ниоткуда и идешь в никуда.
Мне не понравился язвительный тон, но объяснять, что он живет в сказочном мире, а я пришла из мира реального, мне показалось большим из зол. Поэтому я кивнула и примирительно улыбнулась. Он не посчитал нужным улыбнуться в ответ, лишь стоял и смотрел на меня.
- И где же ты собираешься жить?
- У тебя! - выпалила я и сама обалдела от собственной наглости. Я ошалело смотрела на него и молча ждала, что же сейчас будет.
Поначалу он пытался понять, шучу я или нет, но когда он понял, что я не шучу, началось самое интересное - поток эмоций буквально захлестнул его. Все промелькнуло так быстро, что я так и не успела понять, что же творилось в его голове. Целый калейдоскоп эмоций, длящихся сотые, тысячные доли секунды, пролетели одна за другой. Удивление, гнев, недоумение - это лишь то, что я четко смогла распознать, остальное смазалось, как двигающийся на фото объект. А потом его брови снова встретились на переносице, и молодое лицо снова насупилось.
- Мне не нужны нахлебники.
Тон его должен был говорить о твердой решимости и обдуманности решения, но на деле же он просто отчеканил, громко и грубо. Он отвернулся и стал рассматривать тлеющие угли в печи. Я не на шутку испугалась. Неужели выгонит меня вот так просто, в лес, к диким зверям? Смотрю на него и понимаю - выгонит. Пытаясь сдерживать нарастающую панику и говорить жизнерадостно и непринужденно, я почему-то говорила таким голосом, словно мне наступили на хвост.
- Послушай, я конечно не эксперт по выживанию в лесу, но даже я могу быть полезной! Одежду заштопать и посуду... Да, да, посуду буду мыть! Ты ведь не любишь мыть посуду? А я люблю (наглое, бессовестное вранье)! Могу за ягодами и грибами ходить.
- И куда же ты за ними пойдешь? В какую сторону?
- На юг, - ляпнула я.
Он вздохнул и помотал головой.
- Севернее. Чем севернее, тем больше мест и они гуще.
- На север, так на север, - пискнула я, всем своим видом показывая полную боевую готовность и самоотверженное подчинение. Он смотрел на меня, я - на него, и мы оба понимали, что толку от меня никакого. Но еще мы понимали, что я не выживу в лесу и дня. Он снова покачал головой и потер переносицу. Я чувствовала себя дворнягой, прибившейся к первому попавшемуся человеку, отчаянно виляя хвостом, чтобы понравиться, в надежде на то, что ее приютят. Я сделала еще одну попытку задержаться здес, во что бы то ни стало.
- Я не собираюсь оставаться навсегда, но дай мне хотя бы оглядеться. Здесь есть поблизости город или деревня?
- Самое ближайшее отсюда место - то, откуда пришла ты. Так расскажи мне, как далеко отсюда ближайший поселок?
Да... Плохо дело.
- Это очень, очень далеко. Но самое худшее, что я не знаю обратной дороги.
Он с искренним равнодушием пожал плечами. Наверное, совсем не это он хотел от меня услышать. Он поднял на меня глаза, и в них мелькнуло разочарование. Всего мгновение, но этого было достаточно, чтобы весь мой позитивный настрой растворился без следа. Стало тоскливо. Я чувствовала себя бесполезной, как ведро с дырявым дном.
- От меня ни на шаг, и делать все, что я скажу. Никакой самодеятельности, - сказав это, он развернулся и вышел из дома. Тяжелая деревянная дверь с легким скрипом отрезала этот разговор. Я сидела на стуле и не могла понять - радоваться мне или огорчаться.
***
Почти весь этот день он провозился со мной, объясняя, где лучше собирать грибы, а где ягоды, почему к лесным зверям лучше не подходить, даже если это пушистая маленькая белочка, и чем в этом лесу можно отравиться. Но прежде, чем мы вышли из дома, он критически осмотрел меня.
- Так по лесу ходить нельзя, - сказал он глядя на мою ночную рубашку. - Что это за зверь? - он указал на улыбающегося Чебурашку, нарисованного на ней. - У вас водятся такие?
- Да, - сказала я, не желая углубляться в азы отечественной мультипликации, но еле сумела сдержать улыбку, представляя себе лицо какого-нибудь охотника, который увидел бы в лесу Чебурашку во плоти. Думаю, даже большой голодный медведь не смог бы произвести большего впечатления. И пока я давилась своим собственным хихиканьем, он достал из-под кровати низкий, тяжелый сундук явно собственноручной работы. И руки эти росли не оттуда, откуда им надлежит расти. Широкий, приземистый он словно был сколочен наскоро, а доски явно были не из одного и того же набора - одна темная, другая светлая, одна шире, другая уже, кроме того, они были разной длины, и удивляло уже то, что они вообще держались вместе. Я, возомнив себя профессиональным плотником, конечно же, подумала, что сделала бы в миллион раз лучше, но вслух сказала:
- Ты так и не сказал, как тебя зовут.
Он бережно открыл корявую крышку и что-то пробубнил себе под нос.
- Я ничего не поняла. Говори громче.
- Меня зовут Влад, - сказал он, разогнувшись и повернувшись ко мне с какой-то серой тряпкой в руках. Это оказалась рубашка от того же одаренного кутюрье, что была на нем самом, но меньше и местами в заплатах.
- Как раз твой размер, - сказал он и отдал ее мне. Я взяла тряпицу в руки, боясь, что она рассыплется в труху, стоит мне к ней прикоснуться. Но, повертев ее в руках, я поняла, что сшита она бездарно, но прочно. Следом за рубашкой из сундука появились тряпичные брюки и старые изношенные ботинки. Вот они-то произвели на меня самое неизгладимое впечатление. Сшитые вручную, они были полностью мягкими, а к тому месту, где у любой нормальной обуви есть подошва, обычной веревкой примотан кусок березовой коры. Я не выдержала и захохотала от всей души. Влад, поняв, что меня так рассмешило, смущенно пробубнил:
- Нечего ржать. Это были мои первые ботинки. Я тогда не знал, как пришивать подошву.
Я попыталась успокоиться, но коварное «хи-хи» пыталось прорваться наружу.
- Не нравится - не надевай, - сказал он и попытался забрать это чудо инженерной мысли из моих рук. Я, конечно же, не отдала, но и хихикать прекратила.
- Ну прости, пожалуйста. Но это так очаровательно, просто нет слов.
Он сердито запихивал сундук обратно под диван, бубня что-то под нос.
- На самом деле это лучше, чем ходить босой. Спасибо большое.
Он поднялся и посмотрел на меня.
- Переодевайся и выходи на улицу, - сказал он, выходя из дома и плотно закрывая за собой дверь.
Вещи оказались мне как раз, но смотрелись так же мешковато, как и на нем. Странно, но когда я сняла ночную рубашку и переоделась в старую, бесформенную, залатанную одежду, мне стало комфортно. Словно вещи, созданные в этом мире, и меня саму делали его частью. Зеркала нет, да и оно мне не сильно - то нужно. То, как нелепо я сейчас выгляжу, я вполне могу представить. И вновь сапоги удивили меня - такой удобной обуви у меня в жизни не было. Плотно прилегая к ноге, словно сшитые по моим меркам, они были мягче домашних тапочек, а привязанная к подошве кора (до сих пор хихикаю, когда смотрю на нее), гнется лучше кроссовок. Да в моем мире этот парень сколотил бы целое состояние на продаже своей обуви.
Я вышла из домика, и на меня хлынуло летнее, солнечное утро. Было прохладно, но не холодно. Солнце, еще толком не проснувшееся, грело сонно, вполсилы. Через пару часов оно разойдется и начнет припекать, но сейчас было очень комфортно. Влад окинул меня взглядом, кивнул и сказал, что теперь намного лучше. Что ж, я была абсолютно с ним согласна.
Мы вооружились корзинками и отправились в лес. Он шел впереди, я - за ним. Надо сказать, что для человека, не выезжавшего дальше пригородной дачи в тридцати километрах от города, густой девственный лес казался необычайно красивой и жутко выматывающей полосой препятствий. С самого начала Влад задал совершенно непосильный для меня темп, но, услышав мое хриплое, тяжелое дыхание за своей спиной, сжалился, что-то бурча о том, что с такой скоростью двигаются лишь улитки-пенсионеры. Я не смогла возразить, так как еле дышала. Ноги мои ныли от перенапряжения, и я была уверена, что завтра не смогу подняться с кровати. Кроме того, повсюду - сверху, снизу, по бокам, сзади и спереди, в общем, куда ни глянь, лес кишел всевозможной живностью, самых невообразимых форм и расцветок - пауками с крыльями, огромными стрекозами с тремя хвостами, какими-то ярко-розовыми мухами, которые издавали жуткие хрюкающие звуки, когда подлетали к тебе. Было ощущение, что они принюхиваются и в случае чего могут запросто тяпнуть. Все это приводило меня в ужас, периодически сотрясая от отвращения. Сколько я себя помню, даже обычный домашний таракан приводил меня в замешательство, неизменно сменяющееся паникой, а тут комары размером с крысу охотились за двуглавыми змеями и в панике разлетались при виде какого-то милого, пушистого зверька, напоминающего кролика. Страшно представить, что на самом деле собой представляет этот зверь. Героическими усилиями я заставляла себя молча скидывать падающих на меня букашек и отгонять от лица летающую мерзость. К моему огромному удивлению, спустя полчаса я перестала кривиться от омерзения, а еще через час вообще перестала их замечать.