Я пробиралась мимо кружащихся пар. Мне хотелось выпить чего-то холодного и перевести дух. Увидев вдоль стены длинный стол с напитками и небольшим фонтаном, в котором бурлила какая-то очень вкусная на вид жидкость, я поспешила к нему. Вдруг откуда-то сверху меня ослепил солнечный зайчик. Я подняла глаза и увидала Графа, сидящего на огромной балке, высоко под потолком. В руках его был тот самый тетраэдр, и он ловко и быстро, словно иллюзионист крутил его в правой руке, так что тот сверкал гранями, словно что-то горело внутри него. Сидел он, полуразвалившись, прислонившись спиной к примыкающему под углом деревянному перекрытию, и всем своим видом снова напоминал довольного жизнью, кота, которого регулярно кормят, и чей зад не имел знакомства с тяжелым ботинком. Он смотрел на меня и, поймав мой взгляд, улыбнулся и подмигнул мне.
Я совершенно растерялась. Как реагировать на его колкости и дурное настроение, я знала, но что делать с его улыбкой - для меня было совершенно не понятно. Я застыла, глядя на его прекрасное лицо, смотрящее на меня сверху вниз, и не могла вымолвить ни слова, ни жеста в ответ. Но потом я поняла, что это не более чем шутка, рассчитанная на то, чтобы в самый неожиданный для меня момент снова пустить меня по миру, выставив полной идиоткой. Ну нет. Этот номер не пройдет. Я опустила голову и твердым шагом направилась к столу. Еле протиснувшись через людскую толпу, я оказалась у заветного стола. Бокалы с ледяным вином запотели и радовали глаз. Я взяла один и только собралась сделать глоток, как вскрикнула и опрокинула полный бокал прямо на свое платье - рядом со мной возник Граф, ухмыляясь одним уголком рта. Вино растекалось по платью огромным темным пятном, и если Вы думаете, что на темно-синем платье незаметно красное вино, Вы глубоко заблуждаетесь. Заметно! Еще как!
- Лера, ну откуда же у Вас руки растут...
Тут я взорвалась, стараясь при этом не орать как сумасшедшая, но всем своим видом показать, что мне этот спектакль надоел.
- Да что Вам нужно от меня? - шипела я. - Почему бы Вам просто не оставить меня в покое?
Граф улыбнулся.
- Не могу. - ответил он тихо.
- Почему? Что я Вам сделала ТАКОГО, что Вы наизнанку готовы вывернуться, чтобы как можно более изощрённо испоганить мне настроение?
- Лера... - продолжал он так же тихо. - Вы совершенно не разбираетесь в человеческих эмоциях. Поэтому впредь старайтесь избегать интерпретировать мотивы их поведения. У Вас это очень плохо получается.
- Как замысловато сказано!
- Могу проще. Не судите людей, поскольку Вам совершенно не понятно, почему они ведут себя так, как ведут. Теперь понятно?
- Да это-то понятно, непонятно только, зачем Вы звали меня на бал, если собирались испортить мне весь праздник?
Он окинул меня взглядом с ног до головы и ухмыльнулся. - Да не собирался я ничего портить. Давайте, я помогу Вам. - он взял меня под локоть и отвел за колонну, где по счастливой случайности не было ни одного свидетеля моего позора. Он снова окинул взглядом пятно от вина, а затем достал платок из кармана брюк и промокнул им место, где пятно было больше всего, едва прикасаясь им к моему платью. Большая часть пятна испарилась прямо на глазах, а платье снова стало сухим и чистым. Я раскрыла рот от изумления, а Граф снова заговорил.
- Знаете, - он снова прошелся по платью, и пятно почти исчезло, оставив лишь несколько больших потеков на юбке. - Наверное, нам стоит объявить перемирие, а то уж больно очевидной становится наша с вами... - он задумался, подбирая слова.
- Ненависть?
Он поднял на меня пронзительно-синие глаза и внимательно посмотрел.
- Вы думаете, что я ненавижу Вас?
- Это совершенно очевидно.
Он какое-то время смотрел на меня, то ли думая, то ли изучая, а потом спросил.
- Вы вообще знаете, что такое ненависть? - голос его звучал так серьезно, что я оторопела. - Вы видели ее? Вы хоть раз бывали с ней наедине? С ненавистью? Или видели ее хоть краем глаза? Ненависть - ледяная, острая, как лезвие. Она причиняет нестерпимую боль. Неужели я хоть раз сделал Вам больно? - в голосе его зазвенел металл.
- Конечно! Склеенный рот, огромные уши...
- Это неудобства! - закричал он, и если бы не оглушающая музыка, его сейчас услышали бы все. Но тут же голос его стих, дрожа от негодования - Это не боль! - и тут я увидела, как глаза его наполнились такой тоской, что у меня по спине пробежал холодок. - Ты не знаешь, что такое боль! Ты даже и представить себе ее не можешь... - он смотрел на меня так, словно я знала, должна была знать, о чем он. Я смотрела, как его лицо искажает отчаянье, гнев, сдерживаемый внутри, но вырвавшийся, и теперь рвавший его на мелкие куски.
- Боже мой, что с Вами? - тихо промямлила я, и протянула к нему руку. Он бросил на нее огненный взгляд, и я отдернула ее, словно это и был огонь. И это будто бы привело его в чувство, как пощечина. Мгновение - и он снова стал невозмутим, холоден и смотрел на меня, как на пустое место, и лишь тяжелое, быстрое дыхание все еще выдавало в нем ярость, вскипевшую в нем несколько секунд назад.
- Дай Вам Бог, никогда не узнать, что такое ненависть. Особенно, к самому себе. - а потом, после секундной паузы, добавил - Пили бы вы лучше белое вино.
Он бесшумно обошел меня и скрылся в толпе людей. Я обернулась и посмотрела, как его скрывает людской океан, а в голове моей все еще звенело его "ты".
Снова грянула веселая музыка и народ, хлопая в ладоши и выкрикивая слова совершенно незнакомой мне песни, снова пустился в пляс. Я все еще пребывала в ступоре, и несмотря на то, что песня была очень весёлой, мне танцевать совершенно не хотелось. Я подошла к столу с напитками, посмотрела на холодные, запотевшие бокалы и взяла один из них. Белое вино тоже было превосходным.
Я видела его среди толпы и как ни старалась, уже не могла отвести от него глаз. Сам он не танцевал, но тщательно следил, чтобы всем было хорошо. Одним взмахом руки он наполнял опустевшие бокалы, откуда ни возьмись появлялись стулья для тех, кто уставал, и никто не оставался в стороне. Каждому, кому приходилось хоть на секунду заскучать, он уделял внимание.
Ко мне подлетела Ирма, раскрасневшаяся от танцев. Она была великолепна. Маленькие прядки кудрявых волос выпали из ее пучка, и она ловко поправляла их, делая это так, словно танцевала.
- Зайчик мой, я тебя потеряла. - она тяжело дышала. Улыбка на ее лице была такой заразительной, что я забыла обо всем, что только что произошло. Она что-то болтала о мужчине неземной красоты с шикарным басом, в которого она позволила себе немножечко влюбиться.
- А можно так? Влюбиться немножечко?
- Конечно можно, родная. Можно все, чего захочет твое сердце. По крайней мере, сегодня. - она подмигнула мне. А в следующие пять минут произошло то, чего никто не ожидал. Думаю, даже Граф, иначе он не допустил бы этого.
Из толпы показалась девушка, на вид лет восемнадцати, очень хорошенькая. Беленькая с прозрачными голубыми глазами, она походила на куклу. Она увидела нас с Ирмой, и в первое мгновенье слегка замешкалась. Она смотрела на Ирму, словно не решаясь подойти. Она долго присматривалась к ней, а потом подошла к нам, извиняясь, что отвлекает нас от общения. Ирма, румяная, помолодевшая лет на двадцать, улыбалась ей так обаятельно, что девушка едва подбирала слова.
- Меня Ира зовут. - сказал она, глядя на Ирму во все глаза.
- Здравствуй, милая. Нравится тебе здесь?
- Очень. Все так весело и... Граф. Очень красивый.
- Это верно, моя хорошая, - засмеялась Ирма. - Он у нас красавец. Правда, Лера?
Я лишь кивнула, потому что предчувствие чего-то нехорошего зашевелилось внутри меня, как змея. А девушка тем временем продолжила.