- Прости меня, сынок! Прости, - старик плакал, ощущая свою беспомощность и вину за поступок многолетней давности. Или жалея о его отголоске.
- Простить? Думаешь, я смогу тебя простить? А ты бы смог?
Старик быстро закивал головой.
- Ах ты бы меня простил? - будто разговаривая с несмышленым ребенком, переспросил мужчина, присев на корточки подле отца. - Знаешь, как мы сделаем? Давай договоримся так: я расскажу тебе всю историю до конца. У тебя будет возможность ощутить полноту моих страданий не только в теории. Я не люблю быть голословным. А потом посмотрим, останется ли твой ответ прежним. Если да, то я тебя с радостью прощу. По рукам?
Отец в недоумении смотрел на своего отпрыска, пытаясь понять, что тот для него уготовил.
- Ой, как я непредусмотрителен! - воскликнул сын, наигранно расстроившись. - Ты же не можешь протянуть мне руку в знак согласия! Тогда мы немного переиграем, я сам ее тебе «пожму». Ну и к тому же это будет хорошим началом демонстрации того, о чем я тебе толкую.
С этими словами мужчина перевернул старика на живот и со всего размаху ударил его битой по правому локтю. Бедняга истошно застонал.
- Тебе больно? Что ж, ты же меня поймешь, папа, не так ли? Я подумал, что все-таки ты уже большой мальчик, и палец - это несерьезно, а вот рука - в самый раз.
Он присел, ощупывая локтевой сгиб под стоны своего отца:
- Отлично, множественный перелом, - констатировал мужчина, довольный точностью своего удара. - Я еще не потерял сноровку, а пап?! Помнишь, ты говорил, что из меня вырастет прекрасный бэттер? Ладно, слушай дальше и перестань ныть, как сопливый мальчишка. Ты мне мешаешь, в конце концов!
Отец продолжал стенать от боли.
- Ты не слышал, что я сказал, а? - сын с яростью надавил концом биты на сломанную руку.
Старик прикусил губу, захлебываясь слезами.
- Продолжим. Спустя эти чертовы три дня мама вышла из запоя и стала готовиться к очередному собеседованию. Её, знаешь ли, уволили с предыдущей работы за пьянку. Она сокрушалась над содеянным и молила, чтобы я простил ее. Конечно, я не стал держать зла, зная по себе, как она переживает твой уход. Мама говорила, что алкоголь - единственное спасение от душевных страданий, разрывающих ее сердце на мелкие кусочки. Я знал. Как знал и то, что, выпивая, она перестает быть моей матерью. Поэтому я не мог винить ее в том, в чем вины ее не было. Но в больницу она меня так и не отвела... Боялась, что меня могут у нее отобрать... Ведь врачи бы поняли, что перелом уже не свежий, что она не оказала должной заботы о ребенке, что она плохая мать... я тоже испугался, что нас разлучат, поэтому согласился остаться дома.
Повисла пауза. Собравшись с мыслями, мужчина вновь заговорил:
- Теперь я расскажу о том, что произошло за пару месяцев до этого случая. Ты, наверное, удивишься и спросишь, почему я не придерживаюсь хронологии событий? Но, поверь, иначе ты бы лишился возможности прочувствовать всю полноту ощущений. Как я могу так поступать со своим родным отцом? - мужчина замотал головой, цокая языком в знак невозможности допущения подобной оплошности. - Итак, как ты уже, наверное, догадался, мама начала пить. Много пить. Первые несколько месяцев после дня Икс, ты же помнишь, что мы условились так именовать? О, конечно же, ты помнишь, не так ли? - он похлопал отца по правому плечу.
- К-конечно, - ответил тот, силясь не закричать от боли.
- Хорошо, - сухо произнес сын. - Так на чем я остановился? Ах да! Первые несколько месяцев она беспрерывно плакала, затем стала беспробудно пьянствовать. Мне было радостно видеть улыбку на ее лице, не появлявшуюся с того самого дня. Но она была какой-то... странной. Потом я понял, в чем была причина ее внезапной радости. В тот момент мне стало интересно, а сможет ли и мне помочь ее волшебное зелье? Украдкой я стянул одну из бутылок и, запершись в своей комнате, приступил к ее распитию. Гадость оказалась неимоверная, но я решил не отступать. Ждал, когда мне станет весело. Но все, что я почувствовал, было странное помутнение в голове и тошнота. Я решил, что мало выпил, поэтому поднатужился и влил в себя половину содержимого. Мне поплохело. Я с трудом различал предметы. Добравшись до двери, я кое-как ее отпер и чуть ли не ползком добрался до маминой комнаты. Она была в отключке. Я растормошил ее и рассказал, что произошло. Ждал поддержки, но, к моему удивлению, она схватила меня за шиворот, затолкала обратно в комнату, и, выкрикивая ругательства, заперла ее снаружи. «Почему ты без спроса берешь мои вещи?!», «Это тебе не детские игрушки!», «Посиди и подумай о своем поведении!». Так я сидел и думал целую неделю, купаясь в собственной блевотине. Меня беспрерывно тошнило. В те моменты слабости было не до аккуратности и чистоты. Я просто хотел выжить... Мучила жуткая жажда, но в пределах досягаемости не было ничего, что могло бы ее утолить. Лишь мелькала перед глазами та недопитая бутыль, один только взгляд на которую непременно вызывал новый рвотный позыв. Спустя пару дней такого существования, я не выдержал и вновь приложился к бутылке, просто чтобы справиться с невыносимой жаждой. Отчего, думаю, понимаешь, стало только хуже. Ну а если не понимаешь, не расстраивайся, я введу тебя в курс дела. Голод тоже вскоре дал о себе знать. Ничего лучше в голову мне не пришло, кроме как есть бумагу. Тогда я расправился с тетрадкой по математике. Комментарий преподавательницы после того, как я сказал, что потерял ее, заставил смеяться весь класс, мне одному было не до веселья: «Куда она могла пропасть? Ты ее съел, что ли?».