Старик жадно присосался к жидкости, струящейся по трубке, не замечая ее вкуса и запаха. Но обмануть организм оказалось не так-то просто, и, осушив добрую половину налитого, старик почувствовал, как его тело скрутила судорога, и его начало выворачивать наизнанку.
- Чшшшшш, - приговаривал сын, гладя отца по голове, - не волнуйся, это еще не самое страшное. Помню, как мама ушла в запой на целый месяц, дома было совершенно нечего есть. Я скитался по друзьям, притворяясь, что просто решил зайти в гости. Тебе покажется это ерундой... Никто и не догадывался о настоящей причине моих визитов, но я-то знал... И, поверь, было легче, когда я корчился так же, как ты сейчас, чем когда, каждый раз переступая порог чужого дома, испытывал унижение и страх, что все поймут, почему я здесь. Тебе не понять... И я не могу, к сожалению, предоставить тебе такую возможность, ведь ты сразу расскажешь о том, что тебя истязает твой покинутый отпрыск, вместо того, чтобы проникнуться моей болью и понять мотивы моих поступков.
Время шло. Старик на последнем издыхании силился не думать о жажде, но успехов в этом ждать не стоило. Мужчина сидел рядом в позе лотоса, уставившись в стену, и медленно раскачивался из стороны в сторону.
- Есть хочешь?
- Нет, - прохрипел в ответ мученик, понимая, что единственное яство, уготовленное для него, лежит у изголовья с надписью «адресная книга».
Спустя около пары часов такого времяпрепровождения сын начал терять терпение. Слыша, как дыхание отца замедляется и становится размеренным, он понял, что тот опять погружается в сон, на который, по его планам, времени уже не оставалось. Он должен был вернуться домой в обещанный срок и нарушать свое слово не собирался.
- Эй, ты там еще не проголодался? - он пнул старика локтем в спину.
Тот вздрогнул, вырванный из полудремы, и, не понимая, что происходит, начал оглядываться по сторонам.
- Я спрашиваю, ты еще не надумал подкрепиться?
- Н-нет, - выдавил отец, отлепляя присохший к небу язык.
- Ну что ж... если ты сам есть отказываешься, то я тебя накормлю, - с этими словами сын резко вскочил и, вырвав лист из блокнота, яростно начал запихивать его в рот ошеломленному отцу.
- Жуй! Ну как, нравится?
Старик из последних сил старался шевелить челюстями, с трудом поддававшимися его контролю. Казалось, время остановилось, и этот миг тянется вечно.
- А теперь глотай, - приказал мужчина, не имея желания ждать, когда его родитель прожует свою порцию.
Старик приложил массу усилий, чтобы протолкнуть ненавистный комок, но попытка оказалась тщетной. Во рту была полная засуха, и задание казалось невыполнимым.
- Не очень, да? Я тебе не рассказал один секрет: чтобы бумага была более пригодна для потребления в пищу, ее надо смочить, - мужчина вытащил комок у отца изо рта и окунул его в остатки виски, затем запихнул обратно.
Стараясь не дышать, старик дожевал комок и проглотил его.
- Отлично, - констатировал сын и направился на кухню. Вернулся он со стаканом, наполненным прозрачной бесцветной жидкостью. - Пей.
Отец недоверчиво глотнул из заботливо поднесенного к своему рту бокала. Поняв, что содержимым является вода, с жадностью присосался к угощению. Он не остановился, пока не выпил все до дна. Затем мужчина принялся развязывать путы на руках и ногах старца. Покончив с этим, он дотащил его до дивана и уложил как маленького ребенка. Конечности онемели, и старик лежал в ожидании того, что последует дальше, не шевелясь.
- Помнишь наш уговор, папа? Пройдя через эти испытания, которые, впрочем, являют лишь часть пережитых мною мучений, готов ли ты вновь повторить свои слова о прощении?
- Да... - недоверчиво глядя на отпрыска, проронил отец.
- Я тебя понимаю... Ты все еще боишься за себя, папа. Думаешь, что, если скажешь «нет», я разозлюсь и снова тебя свяжу или что-нибудь сломаю. Не стоит... Твой ответ ничего не изменит. Каков он будет, если я сообщу тебе, что при любом исходе ты умрешь?
Старик испуганно оглядывал свое тело, предпринимая попытки пошевелиться, но они оказались тщетны.
- Ну так что, папа, каков твой ответ? - настаивал сын. - Ты прощаешь меня за все это?
- Да, - сказал тот, решив, что, возможно, мужчина блефует, и исход все-таки зависит от его слов.
- Хорошо, тогда ты уйдешь с миром, - бесцветно произнес сын. - Я тебя прощаю, - он зашагал в сторону кладовой, но затем остановился и добавил: - Только скажи мне еще вот что: ты раскаивался... ты... хоть раз за все эти годы ты пожалел, что... что... бросил меня, папа? - устремив глаза, полные слез, на отца, спросил сын.
- К-конечно, - тот с последней надеждой старался изменить ход событий. - Я постоянно думал о тебе, жалел, что так поступил. Поэтому я стал помогать сиротам и...