Сегодня вечером Саймон показался ей почти симпатичным: импозантный, в своем обычном мрачноватом, байроновском стиле. Вечерний костюм сидел безупречно, рубашка тоже, как всегда, была белоснежной.
Мэнди перевела взгляд на его спутницу, и дыхание у нее перехватило. Девушка была хрупкая, стройная и едва доставала Саймону до плеча. Одета в простое белое платье, пшеничные волосы заплетены в косу, обвивавшую лоб, линия губ нежно изгибалась, и Мэнди с другой стороны зала видела, что глаза у нее глубокого прозрачно-голубого цвета. Эта была та самая девушка, чью фотографию она видела в кабинете у Саймона… девушка, которую Робин называл кровожадной тигрицей… Никола Марсден.
Первая мысль Мэнди была о Робине. Его надо хотя бы предупредить. Ему в свое время нелегко было вырваться из лап этой хищницы, даже пришлось бросить работу и карьеру в фирме ее отца. Разумеется, будет очень неловко, если он вдруг встретит ее здесь, ни о чем не подозревая.
Но не успела Мэнди сойти с места, как из соседней комнаты вышел Робин собственной персоной с тарелкой сандвичей и стал пробираться среди гостей, которые стояли небольшими группками, болтали, смеялись, перекидываясь с ним какими-то шутками, когда он проходил мимо.
Мэнди сделала было шаг вперед, даже не заметив этого, но было уже поздно. Робин оказался лицом к лицу с девушкой в белом платье.
То, что произошло потом, было похоже на сцену из второсортного фильма. Сначала Робин застыл на месте, покрывшись малиновой краской, а в следующее мгновение блюдо с бутербродами оказалось на полу, с грохотом разлетевшись по натертому дубовому паркету.
Какая-то женщина завизжала:
— Мое платье! Он выбил у меня из рук стакан!
Потом поднялась страшная суматоха. Кто-то кинулся подбирать бутерброды, крича:
— Осторожно! Здесь повсюду битое стекло! Где этот недотепа, который все это устроил?
Появилась служанка с совком и веником, и вскоре беспорядок был убран. Женщину, которой испачкали платье, увела с собой миссис Рандт. А Робин исчез.
Саймон глубоким голосом окликнул Мэнди с другого конца зала:
— Ах, вот же она, Никола. Мэнди, у нас для вас новости.
Они шли ей навстречу, взявшись за руки, как счастливые любовники… или как старые друзья.
— Никола, познакомься, это Мэнди Фенн. Мэнди… Никола Марсден.
Искренние голубые глаза посмотрели на Мэнди, девушка протянула ей руку и сказала спокойным, дружелюбным тоном:
— Как поживаете, Мэнди? Я слышала про вас много рассказов из уст юного мистера Пипа. Мы принесли вам от него весточку: он страшно горюет, что не увидит вас в вашем новом вечернем платье. Так, Саймон?
— Совершенно верно.
Мэнди пыталась собраться с мыслями.
— Мне придется надеть его завтра снова, специально для Пипа.
Саймон сделал кривую мину:
— Тогда он не заснет сегодня полночи, будет ждать этого момента. Я предлагаю отвезти вас к нему немедленно, вот только пойду поздороваюсь с хозяином и хозяйкой и выпью чего-нибудь, а потом доставлю вас в «Дауэр-Хаус», чтобы Пип мог вами полюбоваться. Чтобы не волновать миссис Доббин и самого Пипа, может быть, приедем сюрпризом? Идите возьмите свое пальто.
Через несколько минут она уже шагала рядом с ним по открытой площадке перед домом, где рядами стояли припаркованные машины.
— Мне пришлось оставить машину сбоку. Нигде не мог найти места, — сказал Саймон.
Он открыл ей дверцу, затем сел за руль.
— Сначала надо оглядеться, — пробормотал он. — Не хочется заехать в клумбу с геранями.
Он включил фары и вдруг воскликнул «Черт!», не в силах сдержаться.
Свет фар ярко осветил две фигуры, слитые в объятии, на фоне темных кустов. Мужчина стоял наклонив голову, и на свету были ясно видны его светло-золотистые волосы. Девушка жадно прильнула к нему, обхватив руками за шею, ее черное платье сливалось с его темным вечерним костюмом.
Через секунду они исчезли в темноте.
— Черт, — снова выругался Саймон, заведя наконец мотор и подавая машину задним ходом.
Автомобиль со скрежетом вылетел на асфальтовую дорожку, за ворота и на улицу.
Они проехали полмили до «Дауэр-Хаус» в полном молчании. Саймон выключил зажигание и сказал:
— Это был ваш Робин, да?
— Да.
— Я бы не стал относиться к этому слишком серьезно, — продолжал он. — Ведь не всегда в этом виноват мужчина, к тому же сегодня было слишком много шампанского.
Она промолчала. Как она могла рассказать ему про темный страх, словно заливавший ее изнутри, поглощая все?