Саймон вышел из машины и открыл Мэнди дверцу. Она не шелохнулась, и он мягко спросил:
— Может, действительно сейчас лучше не ходить к Пипу? Я постараюсь его успокоить, придумаю что-нибудь.
Мэнди перевела дыхание. Горло ее сжалось.
— Нет, я пойду, — проговорила она с трудом и улыбнулась. — Не могу разочаровать Пипа только потому, что мой жених целовался на танцах с юной красоткой, правда ведь?
О, если бы дело было только в этом, думала она, поднимаясь по лестнице вслед за Саймоном. Она не могла выбросить из головы взгляд Робина, его лицо, когда он увидел перед собой Николу Марсден… это было лицо человека в отчаянии, лицо человека, загнанного в ловушку.
Пип упорно сидел на постели, тараща сонные глаза.
— А, пришли наконец, — с удовлетворением сказал он. — А я вас ждал.
Мэнди покрутилась перед ним, демонстрируя свое платье, широкая желтая юбка красиво кружилась у ее ног.
— А теперь танцуйте… вдвоем, — скомандовал довольный Пип.
Мэнди беспомощно посмотрела на Саймона. Он слегка поклонился ей и сказал самым серьезным тоном:
— Могу я пригласить вас на танец, мисс?
— Я… я не очень хорошо танцую.
— И я тоже. Но надеюсь, наш юный друг будет к нам не слишком строг?
Он вопросительно взглянул на Пипа. Тот явно был очень горд тем, что Саймон обращался к нему как к взрослому, хотя и не совсем понимал, о чем идет речь. Мальчик усмехнулся и поощрительно захлопал им в ладоши.
Когда Робин только еще собирался вернуться в Англию, Мэнди, готовясь к его приезду, предусмотрительно взяла несколько уроков танцев. И теперь, когда Саймон вел ее по комнате, кружа в каком-то подобии быстрого степа, она легко следовала за ним, приноравливаясь к его хромоте.
— Благодарю вас, — не менее торжественно откланялся он, отпуская ее. — Вот не думал, что мне еще доведется потанцевать, к тому же с таким удовольствием. — Он присел на край кровати Пипа и сказал: — Видишь, старина, даже мы, хромоножки, можем иногда не отставать от прочих, если как следует постараемся.
— Но тебе Мэнди помогала, — отметил Пип.
— Да, и я этого не забыл, — кивнул Саймон.
После этого Пип позволил уложить себя спать, подоткнуть со всех сторон одеяло, и Мэнди увидела, что он заснул прежде, чем она включила ему ночник.
Саймон ждал ее внизу.
— Идите выпейте чего-нибудь, потом я отвезу вас назад, — сказал он и повел ее в свой кабинет, не дожидаясь ответа. — Это вас подкрепит. — Он наливал ей что-то в бокал из стеклянного графина. И вдруг воскликнул: — Воды нет! Вот я задам этой миссис Доббин!
Он пошел на кухню. Мэнди, оставшись одна, стала рассматривать гравюры и рисунки, висевшие на стенах. Что угодно, лишь бы не эта ужасная сцена в темном саду, которая так и стояла у нее перед глазами.
— Нравятся?
Она не заметила, как вернулся Саймон.
— Мне… нет, не очень. Военные гравюры такие мрачные. Но мне нравятся вот эти, фантазии. Подсолнечник с солнцем и пляж в Димчерче…
— Ага, вот как! Я, кажется, не приглашал искусствоведа в свое скромное холостяцкое жилище.
Она вспыхнула:
— Ну что вы, я вовсе не то имела в виду. Просто в свое время много бродила по галереям. Это было недорого и приятно.
— А кому еще из современных художников вы отдаете предпочтение, кроме Нэша?
Она кинула на него осторожный взгляд, но в серых глазах сейчас не было насмешки. Мэнди подумала: «Он старается меня отвлечь… от той сцены, что мы видели… какой милый».
— А… — Она задумалась. — Моне, конечно, с его чудесным цветом. Дафи. Он такой яркий и веселый. Пауль Клее довольно мил, эти его грустные маленькие человечки…
Он одобрительно кивал в такт ее словам, пока она по пальцам перечисляла имена.
— А Пикассо? — напомнил он.
Но Мэнди отрицательно покачала головой:
— Нет, терпеть его не могу.
Саймон тихо улыбнулся:
— Я так и думал. Однако я думаю, вам должны понравиться некоторые его работы. У меня есть альбом репродукций, как-нибудь покажу вам. А теперь будьте умницей и допивайте свой бокал.
Она залпом выпила то, что он ей протянул, и напиток обжег ей горло.
— Хотите придать мне мужества?
— Время от времени нам всем это бывает нужно, — сказал Саймон просто, ставя на поднос оба стакана.
Мэнди посидела не двигаясь. «Возвращаться! — думала она. — И снова видеть Робина и ту девушку! Нет, это невыносимо!»
— Наверное, с моей стороны это трусость, — слабо проговорила она, — но что, если я попрошу вас отвезти меня прямо домой?
Саймон ответил не сразу. Потом спокойным голосом, безо всякой интонации сказал: