Он подождал, пока она подошла к нему, и сказал негромко:
— Я все ждал, придете ли вы сегодня, Мэнди. Я восхищаюсь вашей стойкостью.
Она отвернулась от него, боясь, что от этих добрых слов сочувствия не выдержит и разрыдается. Саймон продолжил:
— У меня в кабинете сидит мистер Рандт. Он пришел кое о чем спросить меня, но я ему сказал, что только один человек может дать ему нужную информацию и этот человек вы. Вы не обязаны с ним разговаривать, если не хотите, — добавил он.
— Я не могу, — взмолилась Мэнди. — Я не могу его сейчас видеть.
Но тут дверь кабинета распахнулась, и вышел сам мистер Рандт. Она помнила, что он показался ей невысоким, но сейчас будто еще больше съежился. Лицо его было бледным и осунувшимся, под глазами лежали темные круги.
Он прошел через холл, не сводя с нее глаз:
— Мисс Фенн, моя жена говорит… впрочем, все это, возможно, пустые сплетни… что Робин Марш ваш жених, что вы с ним обручены? Я прошу вас сказать мне только одно… ради бога… это правда?
В этот миг неожиданно, сквозь свою боль, Мэнди ощутила, каково должно быть сейчас этим милым, немолодым уже людям. Их единственная дочь сбежала с малознакомым парнем, в чужой стране. Как могла она так с ними поступить?..
Она сжала руки за спиной и расправила плечи:
— Можете передать вашей жене, мистер Рандт, что это не так. Мы с Робином хорошие друзья, это верно, но… хотя я надеялась… однако… мы с ним ничем не связаны.
Она услышала за спиной возмущенный выдох Саймона, но он ничего не сказал. Измученное лицо американца слегка просветлело, и он протянул ей руку:
— Благодарю вас, мисс Фенн. Огромное вам спасибо. Не могу скрыть, для меня это огромное облегчение. Я рад, что все выяснилось сейчас, прежде чем я начал разыскивать парочку этих молодых идиотов.
Мэнди словно сквозь туман видела, как мужчины вышли за дверь, затем раздался шум уезжающей машины, и наконец Саймон вернулся и встал рядом с ней.
— Вам не кажется, что это уже лишнее? — тихо-тихо спросил он.
Она молча закрыла глаза:
— Но это правда. Он так и не подарил мне обручального кольца.
— Это отговорка, Мэнди, и вы это прекрасно знаете. Вы считали… да и все вокруг считали… все его поведение безусловно доказывало, что он собирается жениться на вас, дарил он вам кольцо или не дарил…
Она никогда не слышала, чтобы у него был такой сердитый голос.
— Прошу вас… — слабо запротестовала она.
Но он продолжал обличать ее:
— Значит, он опять выкрутился! Он наносит вам такие обиды, а вы все равно стоите за него горой!
Глаза Мэнди наполнились слезами, и она не видела лица Саймона — только слышала голос, и в этом голосе ей почудилось осуждение и презрение. Этого она уже вынести не могла.
Она откинула голову:
— Я любила Робина, а он меня предал, вот и все, Я не собираюсь мстить ему за это и не хочу причинять Рандтам больше горя, чем им уже причинила их собственная дочь. — Голос ее дрожал, но она упорно продолжала: — Вы, должно быть, считаете меня безвольной и сентиментальной дурой, но я не потерплю ни от кого таких упреков, и я лучше буду миллион раз доверять людям, которых люблю… даже если меня будут обманывать еще много раз… чем становиться подозрительной и циничной.
Он сказал совсем тихим голосом:
— Речь, видимо, идет обо мне?
Мэнди была на грани полного срыва.
— Понимайте как хотите, — выкрикнула она в лицо Саймону и вслепую кинулась к двери, побежала, спотыкаясь, по дорожке через лужайку и поле на ферму, словно за ней гналась целая стая демонов.
Саймон стоял в дверях дома, смотрел, как она убегает, и на губах его играла грустная нежная усмешка. Даже после того, как девушка скрылась из виду, он все еще стоял, упираясь плечом в косяк двери и механически набивая трубку табаком.
Когда наконец раздался недовольный голос миссис Доббин, которая спрашивала, не пожелает ли он еще чего-нибудь, прежде чем отпустить ее спать, Саймон повернулся и непонимающе посмотрел на нее:
— А?.. Нет, нет, ничего, благодарю вас. Спокойной ночи, миссис Доббин.
Только тогда он зашел в дом и запер за собой дверь.
Глава 6
Уже светало, когда Мэнди наконец задремала. Проснулась она от того, что кто-то тормошил ее. Комната была залита светом, а у постели стояла Эйлин с чашкой чая.
Случилось что-то страшное, непоправимое. Мэнди вдруг все вспомнила, и внутри у нее отозвалась тупая боль. Она взяла чашку, пытаясь улыбнуться Эйлин, но рот ее как-то странно искривился, и глаза наполнились слезами.