Элис печально поглядела ей вслед, про себя отмечая, что Кристина была лучше. По крайней мере, кофе у той был вкуснее.
— Алло, Эдвард? — Элис улыбнулась, отвечая на звонок, но улыбка необъяснимо тускнела, с каждым новым словом, произнесённым на том конце. — Какой же. Ты. Придурок. Эдвард, ты ведь понимаешь, что СЕЙЧАС нам совершенно не до этого?! Нет, чёрт возьми! Мы не можем! В том-то и дело, ты должен был разобраться с ними ещё ТОГДА. Да потому что Карлайл тоже был в это втянут! Так, ладно, спокойно, — Элис облокотилась на перила, лихорадочно прокручивая в голове события годовалой давности и мысленно оценивая ситуацию. — Никому ничего не говори. Завтра важный день, причём для тебя в особенности, — последние слова девушка буквально прошипела в трубку, — не зачем портить его. Мы скажем Карлайлу вместе, как только отгремит торжество и твоя невеста сменит фамилию. Возможно тогда шансов выйти из этой ситуации невредимыми будет больше. А пока она всё ещё Свон, приглядывай за ней вдвойне. Усёк? Давай.
Твой я или нет, — я не знаю, но когда-нибудь
Прохладный ветерок приятно обдувал ноги, пока Белла прогуливалась вдоль реки, ведущей далеко на юг. Июнь встречал всех жителей городка на окраине штата Вашингтон лёгким, где-то даже припекающим, солнцем, предварительно охладив пыл стойкими весенними ливнями. Вот и сейчас, среди огромных луж, раскиданных по всему городу, можно было проследить полоску выжженной травы, так ярко контрастирующей на фоне.
Подобные вещи уже давно не удивляли жителей Форкса. Можно сказать, что в какой-то степени этих людей удивить было уже невозможно. Уж точно не погодой, где аномальные ливни были привычным делом, а снег в июле выпадал уже дважды. Уж точно не здесь, где все знают друг друга в лицо, обсуждают всю подноготную той или иной личности, местами скандальной, а местами несчастной. Третьего было не дано. В противном случае, ты бы не жил здесь, будучи кем-то иным.
Свон в последний раз оглянулась на маленькую речушку и вышла на поляну, залитую светом, укрытую одеялом лиловых лиатрис и кипрея, а от того немного ослепляющую при первом взгляде. Весной здесь почти всегда отдаёт золотым от жёлтых бутонов рябчика, а осенью наоборот — зелёным. Летом же фиолетовый с россыпью розового и жёлтого создаёт особенно яркую картину. Самодельная лавочка была прибита к дереву в центре, а вокруг были раскинуты покрывала с подушками.
Но даже не красота окружения тянула сюда девушку, и уж точно не лавочка в центре.
Воспоминания тяжелым камнем лежали на душе, и за это время не раз заставляли уйти в себя, утопая в них всё больше.
Белла любила Эдварда. Она поняла это ещё в тринадцать, когда он, весь из себя такой наглый, назвал её унылой заучкой и запер в туалете на третьем этаже. Она просидела там всю ночь, а наутро, когда техничка открыла дверь и обнаружила там заплаканную восьмиклассницу, так и не призналась, кто это сделал. Это было зря. С того дня его издевательства становились всё более изощренными и со временем — она уже даже не помнит когда, — превратились во что-то большее.
Это не значит, что она забыла всё то ужасное, что было раньше.
Личинки в пенале, туалетная бумага в сумке, украденная из раздевалки одежда и гуляющее по ютубу видео её в одном белье, порезанные руки и разбитые зеркала в туалете, вымазанные помадой и надписями, нельзя было забыть. Это то, что будет стоять между ними всегда.
Но даже не это дало повод усомниться в правильности принятого решения и завтрашнего торжества, не былые обиды и не чужие сплетни, а малыш, живущий внутри неё уже тринадцать недель и заставивший задуматься над куда более ужасными вещами, которые преследовали жизнь её избранника.
Слухи… Они всегда окружали её жизнь, с того самого дня, как отца, шерифа города, посадили. Она знала, что сплетни - далеко не истина в последней инстанции, и принимать важные решения, отталкиваясь только от них, нельзя. Тем не менее, именно они послужили толчком. Когда Белла впервые познакомилась с семьей Калленов, будучи официально представленной в качестве девушки их младшего сына, она была слишком удивлена разительными отличиями в их поведении с тем, что она сама представляла, и тем, что о них говорили. Некое честолюбие взыграло с ней злую шутку, и она была полностью охвачена гордостью от осознания того, что эти люди были к ней добры. Они улыбались и шутили, приняли её весьма радушно и накормили вкуснейшим ужином. Плюс ко всему абсолютная помешанность на Эдварде, не дала заглянуть между строк.
Наркотики. Семья её жениха, живущая в огромном особняке, имеющая пять приёмных детей и успешные карьеры в сфере медицины, действительно торгуют наркотиками. Это объясняло их доходы, такое странное поведение и отчуждённость от общества. Они жили у самого леса и могли торговать там чем им вздумается. Поставлять наркотики даже подросткам, почти что детям.
С момента их приезда трое десятиклассников безвозвратно пропало в чащах и пятеро было найдено в своих квартирах погибшими от передозировки.
Можно ли впустить в свою жизнь людей, по чьей вине погибают люди? С теми, кто ради шанса наживы пойдут по головам и совершат всё что угодно?
Белла глубоко вздохнула и спрятала лицо в руках, оперевшись на коленки. Из её рук выпал маленький белый пакетик, который она нашла часом ранее, запиханным глубоко в недры шкафа, находившегося в гостевом домике. О том кто, почему и при каких обстоятельствах его там оставил, девушка старалась не думать.
Её начинало мутить.
Ты меня за всё, за всё, простишь.
— Ну что скажет наша невеста? — Розали ослепительно улыбнулась, протягивая вперед белоснежное платье с завышенной талией, тяжелым текстурированным лифом и воздушным лёгким низом, отделанным кружевом и ниспадающим до самого пола невесомой волной.
— Ух, — Белла сидела посреди гостиной, пытаясь успокоить нервную дрожь в теле и унять отчаянное сердцебиение, — во время примерки оно было несколько… иным.
— Я решила добавить несколько деталей для антуража. Модельер сказала, что ампир сегодня — самое популярное направление.
— Да, неплохо вышло.
— Тогда чего ждём? Причёска закончена, хватит отлынивать и пошли одеваться.
— Секунду… Дайте мне ещё минуту.
— Не больше, через час приезжают первые гости, — сказала блондинка и выпорхнула из комнаты, оставив после себя лишь слабый аромат духов.
— Да… Не больше… — Белла окинула взглядом лежащее напротив платье, но ужасное предчувствие только усилилось.
Двор был украшен всевозможными лентами, шарами и фонариками, закрепленными на ветках деревьев и специальных, выставленных ранее и украшенных белым мрамором, колонах. Розовый и белый были повсюду. Между стульями с пурпурными сиденьями и лентами, перекрученными в замысловатые банты позади, красная дорожка вела к самому краю площадки — огромной арке на небольшой возвышенности, укрытой плотной тканью на случай дождя. С другой стороны были выставлены столики, с шарами и свечами посреди и огромным фуршетом на веранде, что, казалось, была полностью замотана в лилово-белые ленты и засыпана искусственным снегом.
А ещё цветы. Они были повсюду.
Белла была готова в клочья разодрать каждую розу — а за сегодняшний день она насчитала уже пятьдесят три, — в очередной раз попавшуюся ей на глаза. И эти ужасные белые ленты — она дважды зацепилась за них, пока пыталась пробраться к дороге, в надежде отдышаться от всей этой суматохи. Она не знала как быть и что делать, но прекрасно понимала одно: дороги назад уже нет. Тот путь, который она выберет сегодня, будет решающим.