— Из-за меня погибли твои люди, — возразила, хотя и понимала, что в определённой степени он прав.
В этой игре я – орудие, средство достижения цели, оказавшееся более доступным, чем все другие. Марионетка.
— Мои люди погибли потому, что я недооценил врага. Никогда не стоит недооценивать своих врагов, Зверёныш.
— Кто такой Виконт?
— Он начинал с моим отцом. Потом начал своё дело – открыл частное охранное агентство. Мой брат доверял ему, чёрт его возьми! – процедил Рус, мотнув головой. – То, что случилось, Ева, не было спонтанным. Вик всё просчитал и выбрал момент. Двуличная тварь. Я ведь с самого начала предполагал, что он с этим связан, — опять сквозь зубы, короткий взгляд на меня. – Он умён… Н-да… И хорошо знаком с обратной стороной этого города.
— Теперь всё закончилось?
Губы Руслана сжались в линию, темнота глаз наполнилась гневом. Резко он отвернулся от меня и, приблизившись к подоконнику, встал, расставив ноги на ширину плеч.
— Руслан, — неуверенно позвала я, чувствуя, что что-то не так. – Вы… Вы всех взяли? Тот человек… Вик…
Он молчал. Я не сводила с него глаз. Напряжённый, мрачный, он смотрел не в окно – сквозь него. Не на Грат, не на скрытый в ночи сквер перед больницей – в пустоту.
— Руслан, — позвала снова и всё-таки сделала попытку подняться.
Обернувшись, он взглядом заставил меня остановиться.
— Нет, — коротко, тихо, жёстко. – Виконту и нескольким его шакалам удалось уйти.
— Удалось уйти? – ошеломлённая, переспросила я. Приоткрыла губы, но больше ничего сказать не смогла. Только ощутила, как леденящий ужас прошёлся вдоль всего позвоночника. – Но… Руслан… Всё же будет хорошо? Скажи, что вы… что вы знаете, где их искать. Что… что всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, Зверёныш, — так же тихо и жёстко ответил он. Перевёл взгляд на темноту за окном и повторил: — Теперь всё будет хорошо, обещаю.
7
Руслан
— Считаешь, он вернулся в страну? – с задумчивостью посмотрев на меня, Акулевский поднялся с плетёного кресла.
Открытая веранда его особняка выходила на задний двор. Цветущая сирень наполняла воздух сладковатым чувственным ароматом, доносимым до нас мягким, сменившимся вчера с северного на юго-восточный ветром.
Подойдя к оплетённой вьюном деревянной перегородке, Борис окинул сад взглядом. Особняк его находился вблизи Грата и, как я догадывался, был далеко не единственным из принадлежащих ему.
— Более того, я считаю, что он где-то в Грате, — я откинулся на спинку.
Акулевский ещё некоторое время смотрел в сторону облепленных белыми и сиреневыми цветами кустов, потом повернулся ко мне. Слова мои, судя по всему, стали подтверждением его собственных мыслей. За несколько прошедших с момента взятия команды «Беринга-320» дней выйти на след Виконта нам так и не удалось. Создавалось впечатление, что он растворился в воздухе или, повесив себе на шею пару свинцовых гирь, нашёл пристанище на морском дне. Учитывая, чего его ожидало при поимке, с его стороны это было бы весьма предусмотрительно. Только и мне, и Акулевскому было понятно, что ни того, ни другого он не сделал.
— Хочешь спрятаться так, чтобы никто не нашёл, спрячься у всех на виду, — проговорил Борис, не обращаясь ко мне.
На круглый деревянный шарик, венчающий один из столбиков перегородки, опустилась небольшая птичка. Встрепенувшись, она склонила головку и несколько раз громко чирикнула. Акулевский, как и я, наблюдал за ней. Как будто кокетничая, она перепорхнула с шара на поручень и защебетала – звонко, беззаботно. Губы Бориса искривила мрачная улыбка.
За время нашего разговора о Еве мы не обмолвились и словом. В том, что о её состоянии ему докладывают, я не сомневался. Что же до остального…
Вечером её должны были выписать из больницы. Состояние её, несмотря на пережитое, опасений не вызывало. Синяки, ставшие только заметнее, служили напоминанием о бесконечной ночи, пережить которую было куда труднее, чем любую из предыдущих. Глядя на девчонку, вернувшую мне способность чувствовать, я искал внутри себя что-то, за что мог зацепиться. Найти Виконта. Стальная проволока этой мысли протянулась через каждый мой нерв. Найти и вернуть ему долг. Но прежде нужно было сделать кое-что ещё. То, что стоило сделать раньше. Намного раньше.
— Не помешаю? — вслед за почти неслышным шорохом услышал я похожий на щебет вспорхнувшей птички голос.
Та самая девчонка, что навела нас на след «Беринга», держа в руках поднос, вошла на веранду. — Вы просили принести чай.