Ты невинна? Не верю! Не спуская с меня томного взгляда, поднимаешься на локтях и берешь в рот ягоду, на миг прикасаясь губами к моим пальцам.
Ты специально это сделала? По глазам вижу, что специально. Дразнишься. Берешь с лопуха новую ягоду, прикусываешь ее зубами, тянешься ко мне, делясь сочной, ароматной мякотью. К чертям собачим сдержанность! Никогда в жизни я еще не был так голоден!
И уже не мысленно я опрокидываю тебя в ромашки, стягиваю с плеч блузку, требовательно касаюсь губами острых ключиц. Стонешь подо мной, выгибаешься, окатываешь меня волнами безудержной страсти и острого девичьего страха. Да, да, моя девочка! Какая же ты умница!
Второй ночи я ждал даже с нетерпением — за образом спокойной, тихой девушкой на пляже скрывалась ненасытная тигрица. Ты накормишь меня на месяц вперед. Твоя жизнь позволит мне затаиться в какой-нибудь норе и зализать раны, пережить смерть друга. А тебе дам исполнение самых дерзких эротических фантазий. Первая ночь — с первым, которого ты любила. Вторая ночь — твоя заветная мечта… О чем мечтают женщины? О любви? Нет, о сжигающей душу страсти. Уж я-то знаю. Проходили.
Ты сильно подурнела со вчерашнего дня: щеки покрыла бледность, под глазами легли круги, четче обозначились морщинки вокруг глаз, в ярко-рыжих волосах мелькнула седина. Знакомый врач велел тебе отдохнуть, выписал кучу никому не нужных лекарств и какую-то глупую справку, дающую тебе, нет, нам, несколько дней покоя. Хотел забрать тебя в больницу, но ты упрямилась, шептала устало, что все тщетно.
Конечно, тщетно. Люди говорят, что умирать лучше дома.
Врач уступил, но сказал, что если тебе не станет лучше, но и упрямство не поможет, и ты поедешь в стационар. Ты лишь пожала плечами и проводила его апатичным взглядом.
Ты мечтала. Наверное, мечтала обо мне, о нашей прошлой ночи. Об огне, который я в тебе разжег.
За окном опять шептал дождь, все вокруг погрузив в серые сумерки. Ты спала почти целый день, а когда не спала, задумчиво сидела у зеркала, что-то шептала себе под нос и пристально смотрела на свое отражение. Будто хотела в нем что-то найти, а все никак не находила. Может, утекающую через пальцы молодость? Или едва заметный след той жгучей, рыжеволосой девчонки, которой ты когда-то была? Я не знаю. Я знаю лишь одно — с огромным нетерпением жду нашей следующей ночи и сам удивляюсь своему нетерпению.
И все же одиночество сделало меня излишне слабым.
Твоя мечта странная и приятная, как тепло, излучаемое огнем в камине. Она нежная на вкус, с легкой ноткой горчинки, и темна, как ночь, раскинувшая вокруг крылья. Я лечу через эту ночь, пронзаю темный лес, вжимаюсь грудью в шею коня. Плащ развивается за моей спиной, все более крепчающий ветер в лицо трепет его подобно крыльям, яркими копьями мечет небо в землю молнии и перекаты грома разжигают внутри нетерпение.
Душно. Первые капли дождя кажутся благословением. Горячий конь едва повинуется поводьям, еще немного — и понесет, но тут лес расступается, открывая огни поместья, и старый, хромающий слуга выходит из сторожки, чтобы открыть ворота.
— Барин приехал! — кряхтит он счастливо. — Барыня совсем извелись, все глазки в ночь проглядели.
— Не причитай, Данила! — беззлобно усмехнулся я. — Встречай барина улыбкой.
Я лечу по ступенькам крыльца, вбегаю в дом, стряхивая с плеч мокрый от дождя плащ, и, под шелест ливня по крыше, влетаю в нашу спальню. Ты не спишь. Сидишь у окна, вглядываясь в залитое дождем стекло. Толстая, русая коса растрепалась по плечам, глаза сверкают в полумраке, а вышитая сорочка мягкими складками обнимает стройное тело.
Плачешь от счастья. Обвиваешь руками мою шею, пьешь мед моих поцелуев, голову мне кружишь новым вкусом эмоций. Нежная, милая, любимая. Тяну полы твоей сорочки вверх, ласково провожу по крутым бедрам, по талии, касаюсь груди и, на миг отрываясь от твоих губ, стягиваю с тебя ненужную нам обоим ткань. А потом, смеясь, подхватываю тебя на руки и уношу на кровать.
Гроза ревнует. Дождь стучит, рвется в окно, молнии пронзают землю, гром бьет по струнам натянутых нервов. Я с ума схожу от твоих рук, от твоих губ, от твоих слез. Шелковистость кожи, соль пота на губах, рассыпавшиеся по подушке русые волосы, которые так приятно перебирать пальцами. Твои широко распахнутые глаза, отразившие вспышку молнии и разлившееся по груди тепло.
И вновь гнусаво ворчит гром. И вновь врется в окна непогода, и скрипит под порывами ветра, стонет старый дом. А внутри покой… сладостный. И мягкие, упругие волны нежности. И радость, тихая, неожиданная и хрупкая, как узоры инея по веткам.