И всё оказалось напрасным. В этот раз мужчина вёл себя как истинный джентльмен, только смотрел и улыбался.
– Ты, наверное, проголодалась, – открывая передо мной дверь машины, произнёс Эндор. – Давай съездим в кафе.
– Нет, спасибо. Дома поем.
Я думала, что он начнёт возражать, но этого не произошло.
– Хорошо, как скажешь.
И ведь действительно отвёз домой, поцеловал руку на прощание и уехал, пообещав, что приедет завтра.
– Маш, – простонала я, накрываясь покрывалом с головой. – Прекрати.
Но её было уже не остановить:
– А как же любовь с первого взгляда? Я же видела, как он на тебя смотрел.
Кто не видел? Половина универа заметила, как замарашку Лейку Аверину увозил на шикарной машине неприлично красивый мужчина. Даже представить страшно, какие разговоры теперь будут ходить.
– И что дальше? Смотреть никому не возбраняется, – буркнула я, чувствуя, как начали полыхать от смущения щеки.
– Ле–е–е–ей!
– Ма–а–а–а–аш, – в тон ей отозвалась я. – Давай спать, завтра рано вставать.
– С чего вдруг? – возмутилась подруга. – Завтра законный выходной, и я собираюсь проспать до обеда. Чего и тебе желаю.
– Мне после обеда на смену заступать, – ответила подруге, повернулась на другой бок и старательно засопела.
– Лей, ну, Лей, – заныла она, но я на провокации не поддавалась.
Ей дай волю, полночи будет разговаривать.
И неожиданно сама не заметила, как уснула. Наверное, я слишком много думала об Эндоре, иначе как объяснить, что этой ночью мне вновь приснился этот сон.
Только мы больше не танцевали и не гуляли, держась за ручки. Всё было намного серьёзнее и провокационнее.
Сон, в котором была тёмная комната с огромной деревянной кроватью со старинным балдахином, несколько свечей, а на шикарном покрывале цвета красного вина совершенно обнаженная я и ОН.
Любимый мужчина, который целовал и ласкал каждый миллиметр моего тела. И там, во сне, исчез куда-то страх, отвращение к интимной жизни, смущение и вообще какие-то желания, кроме одного – любить и быть любимой.
– Девочка моя, – шептал он, лизнув языком вершинку груди. – Маленькая, – жаркий поцелуй в живот. – Любимая, – и его дыхание опалило чувствительную кожу еще ниже.
Я выгибалась, задыхалась и едва слышно шептала:
– Да, да, пожалуйста…
О каких фобиях могла идти речь, когда внутри разгорался самый настоящий пожар, а по венам текла не кровь, а огненная лава? И центр этого жаркого безумия был сосредоточен именно там, где его пальцы трогали и ласкали меня.
Я всхлипывала и стонала. Извивалась и дрожала, не зная, чего хочу больше – чтобы он остановился или продолжил свою сладкую муку.
– Да, Лея, да… раскройся… сделай это, маленькая моя… только моя, – шептал он мне в губы перед тем, как прижаться к ним в безумном поцелуе.
Послушно пыталась расслабиться, потому что финал уже был так близко…
Еще немного… совсем чуть–чуть… и…
… и я проснулась…
Но не в слезах со ставшими привычными вопросами на губах: «Кто ты? Где ты?»
Нет, в этот раз я проснулась от ноющего желания внизу живота и учащенного хриплого дыхания. А еще страшно злая и неудовлетворённая. Не надо быть особо умной, чтобы понять, какие желания меня обуревали в этот момент.
– Твою мать, – прошептала я потолку, падая на подушку и мысленно проклиная собственную фантазию и неожиданно проснувшуюся сексуальность.
Это всё Эндор виноват. Пока он не появился, мне такие сны никогда не снились. Я о парнях без дрожи думать не могла. А тут на тебе.
Машка еще спала, раскинув руки в разные стороны и смешно сопя. Я укрыла её одеялом, после чего сладко потянулась и отправилась прямо в душ.
Часы показывали половину седьмого.
Стараясь не шуметь, переоделась в спортивный костюм (еще один подарок Машки) и пошла на кухню, где поставила на плиту чайник.
Солнце уже ярко светило в окно, обещая тёплый день и отличную погоду, мелодично пели птицы и пахло соснами. Небольшая лесополоса располагалась как раз за элитным посёлком, где жили Машкины родители.
А если совершить утреннюю пробежку? Погулять, подышать свежим воздухом и привести собственные мозги в порядок?
Отключив чайник с мыслью «попью чай, когда вернусь», я оставила Машке записку на холодильнике и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
Первый круг легкой рысцой – и я успокоилась, наслаждаясь погожим деньком, щебетанием птиц и солнечными лучиками, которые смогли пробраться сквозь пушистые ветви елей и причудливыми пятнами освещали тропинку.