Выбрать главу

Схватил он меня за штанину.

— Давай черпалку! — кричит.

— Заберите, — говорю, — пожалуйста, своего ребёнка, он меня за ногу тянет!

До сих пор не могут ему черпалки купить!

Малыш так мне в штанину вцепился, что его не оторвать. Один за рубашку меня хватает, другой за штанину...

— Давай черпалку! — орёт, и всё.

Нагнулся, поднял я с земли палку и говорю:

— Вот тебе черпалка!

А он говорит:

— Это палка!

Я на его глазах копнул этой палкой землю и говорю:

— Это, конечно, палка, да не простая. Поэтому она не просто палка, а ЧЕРпалка. Раз она землю копает, — и ещё раз как следует копнул, чтобы он убедился.

Малыш эту палку схватил, растерянно на меня посмотрел и улыбнулся.

Ты приходи к нам, приходи

«Если ты ещё раз явишься на лагерную территорию, мы будем вынуждены обратиться за помощью в милицию».

Вот так мне и сказали.

А Санька сказал:

— Приходи-ка завтра на художественную самодеятельность. За что это тебя в милицию будут отправлять? За то, что ты художественную самодеятельность пришёл посмотреть? Да где это видано, чтобы за это в милицию забирали?

Мне очень хотелось художественную самодеятельность посмотреть. Тем более Санька будет плясать, петь и читать какое-то стихотворение. А если останется время, он ещё будет показывать очень редкий фокус с носовыми платками. А если ему после всего этого зрители будут как следует аплодировать, он им прочтёт две новые сказки писателей Козлова и Сергуненкова. Если же и после этого зрители не будут расходиться, а будут вызывать его на бис, он продемонстрирует небольшой акробатический этюд, где самым сложным является стойка на голове, не держась за пол руками.

Мне всё больше и больше хотелось посмотреть художественную самодеятельность, и всё более странным казалось мне, как это смеют меня не пускать в лагерь и даже выгонять, когда на плечах моего друга, можно сказать, лежит вся тяжесть художественной самодеятельности.

— Единственное, чего я не люблю, — сказал Санька, — это «спасительный монтаж». В этом деле я никогда не участвую — отказываюсь наотрез!

— А что это такое? — спросил я.

— Ты что, Барто не читал? Об этом у Барто очень хорошо сказано: «Спасительная вещь». Ну, это когда все выстраиваются и первый говорит: «Нам песня строить и жить помогает». А второй говорит: «Она нас в бой и зовёт и ведёт». А третий говорит: «И тот, кто с песней по жизни шагает... » А четвёртый говорит: «Тот никогда и нигде не пропадёт!» Потом пятый, шестой и так далее, пока всю песню не прочтут. Это когда выступать некому. Но раз я есть...

— А я?—спросил я.

— Что ты?

— Как же я?

— Вот фрукт! Да кто же тебя в воскресенье не пустит в лагерь, когда в воскресенье всех родителей пускают! Ходи себе по лагерю, гуляй, в песке сиди, под деревьями сиди, художественную самодеятельность смотри. И что это тебе в голову пришло, что в наш пионерский лагерь ходить нельзя? Кто это тебе мог сказать такое, прямо смешно! Да приходи ты в лагерь, приходи!

Он ушёл на ужин, а я рассуждал про себя о том, что никто не имеет права в воскресенье не пускать меня в лагерь в родительский день. Потому что я, может быть, чей-то брат или дядя, может быть, я вместе с родителями пришёл к своему брату или к сестре, и никто не может меня выгнать в такой день!

Не имеют права!

Концерт

«Если ты ещё раз явишься на лагерную территорию, мы будем вынуждены обратиться в милицию... »

Эти слова у меня всё-таки вертелись в голове, когда я с многочисленными родителями вошёл в лагерь и стал ходить по лагерной территории.

Длинноносый теперь не будет меня за рубашку хватать. Санька его как следует предупредил, что если он меня будет хватать за рубашку, то Санька от его рубашки ничего не оставит.

На художественную самодеятельность все родители пришли. Народу было! Тьма!

Открылся занавес, и на сцене стоял Санька.

— Дорогие товарищи! Дорогие родители и ребята! Позвольте мне от лица... позвольте мне начать самодеятельность в своём лице... — сказал Санька и запел:

Хотят ли русские войны, Спросите вы у тишины...

Он изо всех сил старался, и лицо у него было совершенно красное.

...Спросите у жены моей!.. —

орал он.

Когда он кончил, все захлопали, и Санька радостно спросил:

— Ещё выступить?

— Ещё! — закричали зрители. — Давай!

— Сейчас, сейчас! — Он поднял кверху голову, а руку выставил вперёд. Видно было, что любит он выступать.

— «Я памятник себе воздвиг нерукотворный!» — заорал он.

На сцену выбежал вожатый, взял Саню за руку и увёл. Вожатый сейчас же вернулся и сказал: