Ахмед приехал вечером. От неожиданности я подпрыгиваю на месте и растерянно смотрю на мужчину, который остановился в дверях гостиной. Он тяжело смотрит на меня, потом переводит взгляд на сына и на его лице отпечатывается улыбка. Ахмед подходит ближе, останавливается в нескольких шагах и приседает рядом с малышом.
— Ну, привет! — мужчина широко улыбается и протягивает сыну руку. — Скучал по мне?
Тот кивает и протягивает отцу руку в ответ. От этого жеста мое сердце замирает. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо и Ахмед успокоился, но кажется, это будет еще нескоро. Как только он заканчивает общение с сыном, поднимается и делает шаг в мою сторону. А потом еще шаг и еще до тех пор, пока не оказывается рядом. Он кладет руку мне на талию и притягивает к себе, зарывается носом в волосы и выдыхает на ухо:
— Я скучал.
Такая резкая перемена не свойственна ему, поэтому первое время я не знаю, как реагировать, то ли обнимать мужчину в ответ, то ли нет. Наконец, я решаюсь это сделать, слезы стоят в глазах, когда моя щека касается тугого бугра его плечевых мышц.
— Прости меня, — шепчет Ахмед, прижимая к себе ближе. — Я буду рядом.
Его слова заставляют меня верить в лучшее, ведь он говорит о том, что будет рядом с нами. Со мной, Ибрагимом и малышом, который родится. Я не нахожу слов, чтобы сказать. Не знаю, как выразить благодарность, которую испытываю.
Вдох облегчения вырывается из моей груди прежде, чем я успеваю подумать об этом. Ахмед обнимает меня крепко и буквально убаюкивает своими теплыми и сильными объятиями. Мы стоим так непозволительно долго, а потом я бегу укладывать малыша, чтобы остаться наедине со своим мужем.
Глава 5
Ахмед
Дурь из моей головы выветривается далеко не сразу. Я консультируюсь с лучшими врачами, объясняю ситуацию и все, как один, твердят мне, что с ребенком все будет хорошо, что шанс родить нездоровую девочку равен нулю, в принципе, нет и гарантии, что будет девочка. Мне говорят, что на десятой неделе уже можно сделать тест на синдром и если вдруг он подтвердиться — сделать аборт.
Я принимаю это решение.
Не говорю о нем Вике, чтобы не расстраивать и внутренне понимаю, что если вдруг будет подтверждение — силой поведу ее, но она сделает аборт. Я думаю об этом, пока обнимаю ее. Моя малышка еще не понимает, что сама не готова к подобному повороту, что она попросту не сможет воспитывать больного ребенка. Это сейчас, пока в ней уверенность, что он будет здоров, она герой, а потом? Я даже думать не хочу, уверяя и себя, что все будет в порядке. В конце концов не так просто у этих докторов их статусы и цены такие, что дешевле купить однушку в Москве.
Вечером я жду Вику к себе, хочу увидеть ее, обнять и отпустить себя, хочу ее до одури, потому что уже неделю не были вместе. Я ее не обнимал. Мы не трахались и даже не спали вместе. Вика упорно не приходила ко мне, а я не находил в себе сил встать и позвать ее.
Наконец, она заходит в комнату. Видимо, Ибрагим давно спит, а она выглядит так, что у меня на несколько минут сердце замирает. Она такая… прекрасная. Нежная, невинная. Даже спустя четыре года брака она умудряется все еще краснеть под моим взглядом и смотреть так невинно, что мне кажется, секс у нас будет впервые. Такое происходит нечасто.
Вика подходит ближе, ложится на кровать и пододвигается ко мне максимально близко. Она в моей власти. В моих объятиях. Вжимаюсь в нее своим каменным членом и понимаю, что нет ничего лучше. Помню ее до боли знакомый запах, шелковистость волос, бархатистость кожи. Да и как я мог забыть это все за пару дней? Нереально. Ее никогда невозможно было забыть. Четыре года пролетели, как два дня. Вроде бы только недавно забрал ее от того мудака-отца, с которым она жила, а после от настоящего, а сегодня у нас уже сыну четыре года и она ждет второго ребенка.
Не контролируя себя, провожу руками по ее бедрам, захватываю в плен соски и зажимаю их между пальцами. Ловлю губами ее всхлип и дурею. От запаха ее невероятного, от вкуса губ, которым она щедро со мной делится.
Вижу, как она выбывает из реальности. Ее взгляд затуманивается, Вика раскрывает рот и облизывает губы, чем напрочь лишает меня разума. Я рву на ней платье. Разрываю в клочья и отбрасываю материал в сторону.
Стаскиваю трусики и припадаю в поцелуе к ее животу. Дразню, хотя сам еле сдерживаю порыв трахнуть ее немедленно. Войти в нее на всю длину и почувствовать горячую плоть, окунуться в ее влагу.