— Я… в смысле?
— Твои друзья на «разговор» приходили?
— На разговор — да…
— Ну, вот и поговорили мы. — Сжимаю челюсти, еле сдерживая предательские слезы.
Там, на испытании, мне почему-то так отчаянно хотелось ему поверить. Понять, что он не причем, но как может быть не причем человек, который натравливает на девушку отморозков? Значит и тогда он тоже был причастен…
Воспоминания больно покалывают в груди, и мне приходится резко мотнуть головой, что бы длинные пряди стерли прокатившуюся по щеке слезу.
— Лея… я не… Блять! Они не должны были тебя трогать…
— НО ОНИ ТРОНУЛИ!!! Видишь? — Задираю толстовку, показывая огромные гематомы и синяки на животе и ребрах. А потом, наплевав на зевак, наблюдающих за этой увлекательной картиной, срываю кофту через голову, оставаясь в одном лифчике.
— Вот, КАК они «поговорили» со мной!!! — Придурок опускает глаза, изучая каждый сантиметр моей кожи.
— Лея…
Натягиваю обратно толстовку и, пользуясь тем, что Чижов еще не пришел в себя, быстро слетая со ступеней, и покидаю университет.
Поучилась, блять…
Пустая квартира встретила тишиной и характерным запахом, который витает в доме уже несколько лет. Сделав все необходимые процедуры, валюсь на кровать, впиваясь зубами в подушку от боли, пронзающей всё тело.
Вроде и не уснула толком, а когда протяжный звонок раздался на всю квартиру, едва услышала.
Открываю дверь, а кроме огромного красного пятна ничего не вижу.
— Эм…
— Вы Егорова Лея? — Бубнит это нечто.
— Допустим…
— Возьмите, пожалуйста, и распишитесь…
Забираю здоровенный букет алых роз, и взору моему предстает молодой паренек в футболке с логотипом флористической фирмы.
Быстро черканув в планшете автограф, возвращаю его парню, а он лишь приветливо улыбается, навострив кроссовки прочь.
— Подожди… А от кого? — Парень кивает на букет, что-то лопочет про записку внутри и спускается вниз по лестнице.
Закрываю дверь и приседаю на корточки. С трудом отыскав открытку, мало что стало ясно.
Обычное «Прости», и всё…
Варианта у меня два, и ни один из них меня не устраивает в качестве человека, подарившего эти цветы.
Подхватываю веник, выхожу в парадное и нос к носу сталкиваюсь с мамой.
— Ой… какая красота… — Охи и ахи разносятся по коридору, но я уверенным шагом иду к мусоропроводу. — Лея!!! Не смей! Цветы не виноваты. Ты что, такую красоту выбрасывать…
А ведь реально жалко…
Мама, воспользовавшись моим замешательством, выхватывает букет, и проходит в квартиру.
Пол вечера кружила вокруг него. Водичку налила, подрезала, листики лишние оборвала, любовалась, причитала, какой внимательный парень оказался…
Я даже уточнять не стала, о ком конкретно она говорит.
Накуксившись, сёрбала чай и испепеляла взглядом веник.
— Давай, всё-таки, выбросим? — Хмуро взглянула на маму, но та была непреклонна.
Оставив икебану на кухне, ушла к себе, мечтая забыться сном и не думать обо всёх событиях, произошедших со мной с момента перевода в этот филиал Ада.
Всю ночь телефон оповещал о входящих сообщениях в различных приложениях, но даже смотреть не стала.
Кто мне может писать? Мама спит, подруги у меня больше нет, как, собственно, и друга, а на всёх остальных индифферентно.
Глава 25
Олег
— Че хмурый такой, птичка? — Одногруппник запрыгивает на капот своей, тачки, закуривает и изучает моё унылое лицо.
— Ничего!
— Что, наша цель динамит? Да не парься ты, еще ж не проиграл… Время поджимает, конечно, но всё ещё возможно. — Насмехается надо мной и оглядывается по сторонам.
— Да пошел ты! — Рычу ему в ответ, осматривая территорию университета.
Где её носит? Жду уже второй час, а барышня особо не спешит…
— Ты часом не передумал? — Прищуривает глаза и заметно нервничает. Ага, козёл, губу закатай. Я не позволю тебе выиграть.
Хотя затея с этим дурацким спором уже и не кажется мне такой смешной, но позволит ему выиграть, я не могу. Батя меня тогда вообще в лес вывезет и за яйца на ближайшем суку подвесит.
— Не передумал!!! — Вдалеке замечаю знакомую фигурку, быстро прощаюсь с улыбающимся дебилом и быстрым шагом иду на встречу Егоровой.
— Поговорим? — Преграждаю ей дорогу, но девушка на меня даже не смотрит.
— Нет!
— Лея… мне правда жаль…Я не знал, что всё так выйдет… Эта машина — подарок отца, а всё, что дарит этот человек, никогда не принадлежит никому, кроме него самого.