Придя домой, я почти сразу плюхнулась в постель и уснула так крепко и хорошо, как уже давно не спала. Помню даже, во сне мне очень хотелось торта со взбитыми сливками и шоколадным бисквитом.
На следующий вечер Ксения снова встречала меня с работы. По моей просьбе она в этот раз ничего не принесла в качестве подарка, но «подарочек» сделали мне другие люди.
Я как раз села в машину и ещё не успела закрыть дверцу со своей стороны, когда рядом притормозил, скрипя колёсами по снегу, джип Александры – подкрался из сумрака, как огромная чёрная пантера. Стекло опустилось, и я увидела её глаза с холодным стальным блеском.
– А, вот оно что, – проговорила твоя сестра. – Ну, не буду вам мешать.
– Саш, подожди…
Я не успела ничего сказать: джип укатил. Когда его габаритные огни исчезли за поворотом, я нагнулась вперёд, на бардачок.
– Лёнь, вас что-то расстроило? Я чего-то не знаю? – спросила Ксения обеспокоенно.
– Ничего, всё… нормально, – ответила я глухо, выпрямляясь и откидываясь на спинку сиденья.
Не знаю, что сподвигло Александру без предварительной договорённости приехать за мной: может, она хотела сделать сюрприз… Мда, сюрприз удался, только не очень весёлый. То, как она уехала – молча, стремительно и неотвратимо, было гораздо страшнее, чем та драка в мой день рождения. Честное слово, лучше бы снова произошла стычка – хоть какие-то понятные эмоции и определённость. Жуткое чувство чего-то непоправимого пронзило моё нутро, как раскалённый железный штырь.
Пару дней я ходила расстроенная и озадаченная – ни сна, ни покоя в душе. Холодно-стальной блеск глаз Александры ранил меня в самое сердце, и только теперь я оценила по-настоящему ту теплоту и грустную нежность, с которой она обычно на меня смотрела. Что имеем – не храним… Это было ужасно. И с этим следовало что-то делать.
В самом преддверии Нового года, двадцать девятого или тридцатого декабря, я решилась ей позвонить. Едва придя домой, даже не переодеваясь и не ужиная, я сразу же набрала номер Александры. Я собиралась сказать ей, что она – мой самый родной человек после тебя, и мне невыносимо видеть этот холод в её глазах…
Ответил мне чужой, но смутно знакомый женский голос:
– Да? Саша сейчас в ванной, не может подойти… Ей что-то передать?
– Н-нет, не надо, – пробормотала я и разъединилась.
Ну, похоже, с планами Александры на Новый год всё было ясно. В компании этой девицы скучать она не будет: увлекательный досуг ей обеспечен. Надо и мне как-то заполнить эту жуткую околопраздничную пустоту…
Я набрала другой номер.
– Слушаю, – ответил голос Ксении.
Слава Богу, хоть здесь никаких неприятных сюрпризов…
– Добрый вечер, – довольно бодро сказала я. – Помните, вы просили меня дать знать, когда я определюсь с новогодними планами? Я определилась. Ваше приглашение ещё в силе?
– О, Лёнечка, здравствуйте… Приятно вас услышать! Конечно, всё в силе. Значит, вы придёте?
– Да, я хотела бы.
– Прекрасно. Тогда я жду вас… Начало – в восемь вечера. Вы помните, где я живу?
– Напомните адрес, пожалуйста. Я по ДубльГИСу посмотрю и сориентируюсь.
Я кликала мышью по электронной карте, выясняя номера маршруток и автобусов, на которых я могла добраться до Ксении, а в горле пульсировала солёная боль. Дубльгисовская карта услужливо выдала все возможные варианты проезда, но в каком справочнике найти ответ на вопрос, почему мне так невыносимо тоскливо и плохо? Утёнок вытирал мне слёзы мягким крылышком, но и он понятия не имел, как мне быть.
Впрочем, одну вещь я уже уяснила с совершенной определённостью: Александра сейчас была мне нужна более, чем кто-либо на свете. Почему я так сопротивлялась этому чувству? Почему отвергала даже мысль о том, что она может стать для меня кем-то большим, чем только твоя сестра? Нет, твоё место не занять никому – оно навсегда останется за тобой, но человеческое сердце – большое, оно вполне может вместить в себя больше одной привязанности. И всё-таки я презирала себя за то, что не могу сохранить тебе лебединую верность, не могу похоронить себя вместе с тобой, как преданная индусская жена, что желание жить, любить и быть любимой во мне побеждает. Почему моё сердце оказалось такой живучей заразой? Почему оно не разорвалось в тот же миг, когда остановилось твоё?
Жизнелюбие или легкомысленность? Просто человеческое желание быть счастливой и кого-то любить или неверность и распущенность?
Как бы то ни было, больше всего я хотела отмотать время назад и сказать Ксении: «Простите, сегодня я хочу пойти домой одна». А потом дождаться Александру и сесть в машину к ней. Увы, это было невозможно.