Ложусь на страшный топчан и снова думаю о Ярове. Кто его знает, почему он не выходит из головы. Ну, помимо того, что я невольно пыталась его убить.
Уверена, у него отличная жизнь. Не то, что у меня.
Я ощущаю себя брошенной и покинутой. Такой одинокой, хоть на луну вой. Представляю, что он сейчас делает. Может, тоже думает обо мне и ждет как хищник возможности со мной встретиться.
Только вряд ли наше свидание мне понравится.
Глава 5
Самое хреновое в побегах – очень хочется вернуться.
Это так выбивает из колеи, что хочется связаться с прежними знакомыми, идти в привычные места и домой тянет так, как никогда не тянуло. Именно в момент смертельной опасности, вот такая подлость.
Утром я глотаю растворимый кофе, глядя в окно и удрученно констатирую, что кроме уборки заняться нечем. Из-за этого еще сильнее хочется домой. В обед запланировано развлечение – нужно будет спуститься в кафе и еще раз проверить, что пишут в новостях.
Заодно сестре позвоню.
В обед спускаюсь в двор, но в кафе не захожу – денег маловато. Рядом тоже есть вай-фай. Сначала звоню сестре, но дозвониться не получается. Пока не нервничаю сильно, но тревога появляется.
Читаю новости: ничего нового. Даже странно – человек умер и что, об этом одна маленькая заметка и больше ничего?
Перезваниваю сестре, она отвечает.
– Алло!
– Наконец-то, – выдыхаю я. – У тебя все нормально?
– Да! Не волнуйся!
– У меня тоже, – выдыхаю я. – До завтра.
Сую трубку в карман после короткого разговора, оглядываюсь, пытаясь придумать себе занятие. Очень хочется пройтись, но это может быть небезопасно.
Я не знаю, что делать.
Все зависло в мертвой точке. Я не могу прятаться здесь вечно и ничего не знать о происходящем. Деньги рано или поздно закончатся, а Вадим оборвет телефон, потом подаст в розыск. Но выбора нет. Возвращаться сейчас слишком опасно. Остаток времени убираю студию, что не особо ей помогает, ужинаю, и ложусь спать. Уже почти проваливаюсь в сон. Мне снится, что я снова в «Амелии», обслуживаю третий стол… Но из мягких лап сна меня вырывает настойчивый звонок.
Открываю глаза и пытаюсь сообразить, приснилось или звонили в дверь. Аккуратно спускаю ноги на пол, прислушиваясь, и звонок раздается снова. Да это же телефон!
Вздрагиваю – я что, забыла его отключить? Бегу в коридор, на дне отыскиваю трубку, и пялюсь на экран – звонит сестра.
– Да! – выдыхаю я.
– Карина! – рыдает в трубке сестра. – Карина…
– Что случилось? – пугаюсь я горького плача.
В голосе такое страдание, что я пугаюсь – что-то случилось с Алинкой.
– Карина… Он приходил, – сквозь плач толком ничего не разобрать, но я понимаю, о ком она, и на спине появляются мурашки.
Я застываю у окна.
– Он был у меня! Схватил Алинку… Посадил ее в машину и привез ко мне! Пока она в машине сидела, со мной говорил.
– Что он сделал?
– Ничего… – рыдает она. – Ничего, Карин… Мне пришлось сказать, где ты. Прости. Это было час назад. Он запер нас в ванной и забрал телефон…
– Так, ничего, – выдыхаю я. – Ничего. Ты правильно поступила. Я сейчас что-нибудь придумаю… Как он выглядел? Что за машина?
Сестра давится рыданиями.
– Черный… Черный…
– «Ягуар», – говорю я, глядя вниз.
Потому что именно эта машина стоит во дворе. Надеюсь, мне показалось…
По спине расползается холод, вцепляясь в сердце. Я лихорадочно думаю, как спастись. Он ведь не войдет, если я не открою… У него нет ключа, так что все будет хорошо. Но меня ведь что-то еще разбудило. Какое-то неприятное ощущение и сон был напряженным.
Что-то не так.
Дело не только в звонке сестры. У меня на спине холодные мурашки и ощущение, что целятся между лопаток.
– Положи трубку, – раздается плавный голос Ярова позади. – Давай, Карина. Не заставляй меня ждать.
От неожиданности я роняю телефон и оглядываюсь.
Студия крошечная, от окна прекрасно видно входную дверь. В квартире темно, но в полумраке я вижу очертания фигуры в деловом костюме.
Яров стоит, сунув руки в карманах. Поза безмятежная, он абсолютно уверен в себе.
Я отступаю и спиной упираюсь в подоконник.
– Не трогайте меня, – бормочу я. – Произошла ошибка. Я ни в чем не виновата.
– Сейчас и узнаем, – он идет ко мне тихо, как хищник, и также неотвратимо.
Пульс бьется в горле. Я не могу ни дышать, ни глотать от страха.
Яров останавливается напротив меня. Свет из окна наползает на лицо, белая его мертвенно-бледным. Он улыбается, глаза спокойные и теплые, но этим меня не обманешь. Он выглядит, как очень опасный человек.
В черном костюме он похож на гробовщика или дорогого телохранителя. От него пахнет тем же парфюмом, что и в «Амелии». Он вообще выглядит так же, словно то, что на него покушались – всего лишь неприятный пустячок, а не конец света.
– Я все расскажу, – сразу же говорю я.
Яров кивает:
– Конечно, ты все расскажешь, дорогая.
Он оглядывается брезгливым взглядом, как кот. Ему не нравится мое убежище, он презирает эту мещанскую студию, ремонт, обстановку.
– Иди сюда, – схватив меня за плечи, Яров сажает меня на грязный топчан.
Замечаю, что он старается ни к чему не прикасаться, чтобы не испортить свой супер-костюм. Он, наверное, стоит, как эта студия.
Отступает назад. Я сижу, обхватив плечи и смотрю исподлобья.
– Что произошло в «Амелии» тем утром? Рассказывай.
– Подруга попросила меня подменить, – я ежусь, и выдыхаю, чувствуя слабость. Как было бы хорошо, если бы за меня кто-то разобрался с этими проблемами, но не с моим счастьем. – Она должна была обслужить ваш стол. Я согласилась.
Я выдыхаю, вспоминая тот день.
– После того, как я приняла заказ, – поднимаю глаза. – Помните?
– Помню, – сдержанно отвечает он. – Тебя трудно забыть.
– Меня вызвали к директору, – его реплику пропускаю мимо ушей, не знаю, что бы это значило. – Там был незнакомый мужчина и с ним еще двое. На столе уже стоял стакан с напитком. Они меня заставили…
– Заставили – что?
– Отнести стакан вам.
– Именно мне?
– Да, – киваю я. – Я должна была отдать его вам. Ваш друг злился из-за заказа и буквально вырвал его из рук. Это правда. Вы можете посмотреть записи с камер. Или опросить сотрудников. Мне кажется, они все знали, потому что там никого не было. Все как будто исчезли, когда я несла напиток.
– Как он выглядел?
Я теряюсь, хорошо его помню и представить легко, но по памяти фото не сделать, а описание получается скудным. Особых примет не было. Описываю, как могу. Судя по взгляду Ярова, описание ему ни о чем не говорит.
– О чем они еще говорили?
– Ни о чем, – пожимаю плечами, пытаясь выудить из памяти что-нибудь полезное, чтобы меня не пытали. – Они злились, что стакан достался не вам. Меня силой посадили в машину и хотели увезти за город, но я сумела сбежать.
Яров задумчиво хмыкает.
– Мне нужно описание. Человека. Машины. Чего угодно. Ты ничего не сказала полезного, дорогая.
– Я говорю все, что знаю, – рыдаю я от отчаяния.
– Значит, тебе приедаться поехать со мной.
Я замираю.
– Нет.
– Да, дорогая. И надеюсь, тебе не придет в голову сопротивляться, если не хочешь, чтобы с твоей семьей что-то случилось. Алина – такая кроха.
Я перестаю дышать.
Вместо страха нападает злость.
– Что вы сделали с моей сестрой и племянницей?
– Ничего. И если ты будешь вести себя благоразумно, с ними все будет в порядке.
– Вы угрожаете нам?
Он усмехается и наклоняется, чтобы взглянуть в глаза.