Гвендолин кивнула. Именно так свекровь и сказала Беатрис.
Принц помолчал, потом поднялся и произнес:
— Спасибо, что откровенно рассказали мне все. А теперь давайте немного пройдемся. Здесь вдруг стало душно.
Гвендолин с трудом поднялась. Колени подгибались. Она думала о том, вызвал ли ее рассказ отвращение у принца? Станет ли он причиной отказа от брака? Если так, то это к лучшему. Если он не умеет принять правды, не может справиться с реальностью, то тогда он ей не подходит. И тут же поправилась — не ей, а Беатрис.
Потому что она здесь ради Беатрис. Все это касается не ее, а малышки Беа… Или нет?
Гвендолин с трудом перевела дыхание, не понимая, что с ней творится. Она ощущала странное сродство с принцем Нараяном Бахадуром. Но Непал — не ее дом и не будет им никогда. Ее настоящая жизнь и судьба — в Европе, в прекрасном туманном Альбионе.
Принц легко обнимал ее за талию, и она чувствовала, как по всему телу растекается горячая волна.
Но ей хотелось большего, чем рука на талии. Ей безумно хотелось прижаться к нему всем телом, испытать прикосновение его сильной груди, его бедер, его ног. Она снова глубоко вдохнула, с трудом втягивая горячий влажный воздух. Ее стремление быть частью его росло с каждым днем. Это опасное место, подумала Гвендолин. И тихий шепот фонтанов, и окружающая красота делают его даже более опасным, усиливая страстное томление.
Она заглянула ему в глаза. Они были задумчивыми. И озабоченными.
— Я шокировала вас? — спросила Гвендолин, желая, чтобы ее не интересовало его мнение. Но оно интересовало ее, даже слишком интересовало. Ей нравился принц, больше чем любой из знакомых мужчин за… много лет.
Он суров, сексуален, чувственен. Настоящий мужчина. Она наблюдала за ним и видела, как он притрагивается к разным вещам, и знала, что он разбирается в том, как надо по-настоящему прикасаться к женщине. Даже сейчас, когда его рука невесомо лежала на ее талии, она ощущала исходящую от него силу и энергию.
— Нет.
— Вы замолчали.
Он передвинул ладонь и прижал к ее спине, горячую, мощную, властную. Никогда еще Гвендолин не испытывала ощущения такой безопасности. Не то чтобы она чего-то когда-то боялась. Просто принц Нараян Бахадур был мужчиной, который заботился о женщинах. Защищал женщин. И никогда не обижал и не оскорблял их.
— Вы дали мне столько тем для размышления. — Давление руки ослабело.
Неужели он догадался, что она чего-то от него хочет? Ну и что, пусть даже так. Она не собирается отрицать. Брак по договоренности должен предусматривать взаимную выгоду, союзничество, стабильность.
— Чего вы на самом деле ждете от меня в браке, Нараян Бахадур? — спросила Гвендолин.
— А вы? — Он с любопытством взглянул на нее. — Я понимаю, что вас беспокоит благополучие вашей семьи. Но что насчет вас самой? Вы не кажетесь мне женщиной, которая ничего не хочет лично для себя.
Мягкий ропот льющихся струй в фонтане успокоил растревоженные нервы Гвендолин. Она слушала бормотание воды и ощущала удивительное умиротворение. И думала…
Она всегда была сильной, с самого детства. И смелой. Не боялась рисковать. Ей не нужно было чужое одобрение. Она хотела твердо стоять на собственных ногах.
— Я хочу равенства, — отважно заявила Гвендолин. — Равенства для всех женщин.
И тут же вспомнила, где находится. В азиатской стране с древней культурой и религией, которые категорически отрицали эту идею. Она вдруг осознала, что говорит не просто с Нараяном Бахадуром, а с будущим королем страны, где мужчин с высшим образованием было на два порядка больше, чем женщин.
Наверное, она сказала слишком много. Была излишне прямолинейной.
Гвендолин внутренне напряглась и снова покосилась на принца, ожидая сурового выговора.
Но он вместо этого кивнул.
— Согласен.
И еще одна бессонная ночь. Еще одно утро, когда Гвендолин не хотелось вставать. Чем больше ей нравился принц Нараян Бахадур, тем сложнее становилась ее задача.
Но Рапати, естественно, ничего не знала об этих мучениях и пришла будить свою госпожу.
— Миледи, — произнесла она, дергая за край покрывала, который Гвендолин натянула на голову. — Миледи, пора вставать. Вы опоздаете.
— Ну и что? Это всего лишь урок языка.
— Но госпожа Ранита будет ждать вас.
Вот и пусть ждет.
— И кофе уже готов, миледи, вы ведь любите кофе, — уговаривала ее Рапати.
Это верно, Гвендолин любила кофе. Могла пить его целыми днями.
— Что еще предусмотрено на сегодня моим расписанием? — спросила она из-под покрывал.
Рапати заколебалась. И Гвендолин поняла, что это означает. То, что у нее впереди еще один утомительный, изматывающий день. Занятия, встречи, ланч — и все в обществе госпожи Раниты.