Он удивился, когда Гвендолин спокойно, словно так и надо, подошла к толпе, здороваясь с людьми, улыбаясь, произнося время от времени несколько известных ей слов на непали. Стоя в стороне, он наблюдал, как она общается с его народом. Он уже знал, что Гвендолин сильная, умная, смелая, но не ожидал такого тепла и естественности. Да, из нее выйдет отличная королева. Она хороша для его народа.
И очень хороша для него.
Но пока ему еще не удалось как следует узнать ее, добиться ее доверия. Она пряталась от него, не давала заглянуть в самое сердце. А оно ему нужно, очень нужно. Да, он понимал, что Гвендолин влечет к нему, но беспокоился, что она до сих пор скрывает свое истинное имя. Что, если она не намерена доводить дело до свадьбы? Хочет бросить его перед самой церемонией?
Нараян Бахадур похолодел. Нет, он не допустит этого! Он хочет ее. Он нуждается в ней. Он не собирается терять ее.
К вечеру Гвендолин окончательно истерзала себя упреками. Пребывание в Бармалу не успокоило, а, напротив, еще больше растревожило ее. Она незаметно для себя начала любить эту страну. И понимала, что когда уедет, то будет тосковать не только по принцу, но и по всему, что оставит здесь. Всю оставшуюся жизнь тоской станет расплачиваться за свое легкомыслие, хотя поначалу оно казалось оправданным, вызванным желанием защитить семью…
Они заканчивали ужинать на открытой террасе. Гвендолин обвела глазами расстилающийся перед ней пейзаж и сказала:
— Если бы я была родом из Непала, то хотела бы жить именно здесь. Не знаю почему, но это место ощущается мною как… как дом.
Нараян Бахадур пристально посмотрел на нее.
— Ты говоришь самые удивительные вещи, когда я этого совсем не жду.
Она повернулась к нему и улыбнулась.
— А что я сказала?
Он слегка качнул головой.
— Знаешь, это ведь и есть мой дом. Духовный дом. Я приезжаю сюда, когда у меня появляются сомнения.
— Сомнения? Какие сомнения?
— Сомнения в моей способности быть достойным правителем. В моей способности вести народ. В умении найти равновесие между тем, что нужно мне, и тем, в чем нуждаются мои люди.
Гвендолин посмотрела на его благородное лицо, на нахмуренные брови, на тоску и муку в глазах.
Ей не полагалось так заботиться о том, что он чувствует и думает. Не полагалось восхищаться им. Не полагалось желать его. И не надо было приезжать в Бармалу, увлекаться этим удивительным местом.
Это не может, не должно случиться. Она не смеет влюбляться в Нараяна Бахадура, в его страну, в его горы.
Он слишком властный, слишком проницательный. Он перевернет ее жизнь с ног на голову. Он ожидает, что она откажется от всего, что ей дорого, включая драгоценную свободу и любимую семью.
На глаза навернулись слезы, стало трудно дышать.
— Я устала, — пробормотала Гвендолин.
Ей необходимо побыть одной, решить, как выбраться отсюда и вернуться домой. Как продолжать свою прежнюю жизнь. И, что еще важнее, как забыть то, что случилось с ней здесь, как забыть принца…
— Я провожу тебя, — сказал он, поднимаясь.
— Нет. Не надо, — поспешно ответила Гвендолин, пытаясь скрыть охватившую ее панику. — У тебя полно прислуги, которая должна заниматься этим.
— Знаю, дорогая, — иронически заметил принц. — Ведь это я плачу им жалованье. Но я принц, а ты моя будущая супруга.
Он провел ее по освещенным свечами коридорам, напомнившим ей средневековые замки, и остановился у ее комнаты. Открыл дверь и спросил:
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
Нараян Бахадур пожелал Гвендолин доброй ночи и покинул ее. Она закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и мысленно воззвала к нему: «Почему ты не остался?» Ей так хотелось провести с ним хоть одну ночь! Если даже не заниматься любовью, то просто лежать в его объятиях. Быть рядом с ним.
Тяжело вздохнув, Гвендолин начала раздеваться. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она открыла и увидела принца. И поразилась, насколько рада его видеть. Ведь они расстались всего несколько минут назад.
— Заблудился? — иронично, стараясь скрыть эту радость, спросила она.
Нараян Бахадур усмехнулся.
— Нет, забыл кое-что.
— Что же?
Он обнял ее обеими руками и притянул к себе. Она ощутила каждый сантиметр его сильного крепкого тела, прижавшегося к ее мягким изгибам. Нараян Бахадур опустил голову и поцеловал ее. Гвендолин закрыла глаза и отдалась мгновению.
— Вот это, — пробормотал он в ее приоткрытые губы.
— Ты вернулся за поцелуем?