И разве мы этому не рады? Следующая серия «Пересмотра» будет доступна для скачивания завтра. В ожидании я почитаю страничку Парнелл в «Твиттере» — вдруг найду дополнительные подсказки? Оставляйте свои конспирологические гипотезы в комментариях, где им самое место.
В статье была указана вчерашняя дата. Значит, новую серию уже выложили. Не успела я и глазом моргнуть, как мои пальцы сами нашли сайт «Пересмотра» и нажали кнопку «Загрузить». Я жалела о знакомстве с первыми двумя сериями; ненавидела посеянное ими семя сомнения. «Уоррен Кейв виновен, — строго напомнила я себе. — Не слушай подкаст».
Я вернулась к статье и стала листать комментарии. Зря. Осмелевшие от собственной анонимности комментаторы писали такие гадости о моих матери и сестре, какие мне даже в голову не приходили, — а ведь я злилась на них нещадно и по праву.
Я переключила мобильный в авиарежим и подумала: хорошо, что Калеб не посвящен в эту неразбериху. Он бы не понял моих семейных сложностей. Да и как ему понять? Разительное отличие наших семейств стало очевидно с первой же поездки к нему домой, в Новую Зеландию, на Южный остров, где мы праздновали Рождество. Родные Калеба оказались замечательными людьми, причем все: мама — педиатр, отец — плотник, оба преданы своей работе. У старшей сестры Калеба, Молли — холеной женщины и умнейшего адвоката, — была своя семья: добродушный приветливый муж и двое очаровательных розовощеких детей.
Перед знакомством с родными Калеба я нервничала, тем более оно пришлось на религиозный праздник. Я давно отреклась от организованной религии; убийство отца и уход матери в секту убедили меня, что никакого высшего замысла не существует, а милостивого Бога — и подавно. Перлманы же, наоборот, относились к рождению Иисуса Христа серьезно. Я с удивлением наблюдала, как Калеб, который на моей памяти ни разу не посещал церковь и часто ругал христианских священников в Африке, во время католической мессы выполнял все положенные ритуалы — встать-сесть-преклонить колени — и без запинки произносил молитвы. Я боялась, что ему будет стыдно за мое неверие, однако ни Калеба, ни его семью мой вялый атеизм, похоже, не волновал.
Лишь вечером, после того, как открыли третью бутылку вина и Молли четыре раза обыграла всех в рамми, я начала расслабляться — и тут же ощутила горькую печаль. У меня никогда не будет взрослых отношений с родителями. Отца отняли, когда я была еще подростком; мать нас бросила и четко дала понять, что лучше ее не разыскивать. Остаток праздника любые действия миссис Перлман, которые хоть чем-то напоминали мне о матери — выпечка печенья, декламирование стиха, определенный смех, — вызывали в моей душе смятение.
По пути домой, в Окленд, я едва не призналась. Я была в шаге от того, чтобы выложить Калебу все: о страшной гибели отца и мучительном угасании матери, даже о той боли, которую причинила мне Лани. Однако я вспомнила теплые объятия Калеба с родными, их неподдельную любовь друг к другу — и закрыла рот на замок. Он не поймет.
Наконец нас пустили в самолет. Мое место оказалось между мужчиной, который уже оккупировал общий подлокотник, и жизнерадостной молодой женщиной со слюнявой малышкой на руках. Я втиснулась в кресло и немедленно вступила в битву за свою долю подлокотника; мужчина с ворчанием уступил. Я застегнула ремень, а женщина протянула мне карточку с прикрепленным к ней миниатюрным мешочком из органзы, наполненным желейными драже.
«Здравствуйте! — поприветствовала карточка пухлыми розовыми буквами. — Меня зовут Рози, и я первый раз в самолете! Я жду полета с восторгом, но мне может стать страшно или некомфортно, и я могу заплакать. Я не хочу испортить вам полет! Надеюсь, вы любите такие драже!»
— Спасибо, — пробормотала я, изобразив на усталом, измученном лице некое подобие улыбки. — Желейные конфетки. Супер.
— Если вам не нравится этот вкус, у меня есть другие. — Женщина открыла сумочку и продемонстрировала целую коллекцию одинаковых карточек.
— Нравится, спасибо.
— Она летит первый раз, — продолжала соседка. — Мы направляемся в Калифорнию. Я специально взяла пересадку в Чикаго. Думаете, не стоило?
— Не знаю.
Неужели она проговорит весь полет? Я дико устала, эмоционально и физически, и мечтала об одном — провести следующие два часа с закрытыми глазами.
— Никак не могла определиться, что для Рози лучше — один долгий прямой перелет или два не очень долгих с пересадкой. Надеюсь, я решила правильно! — Женщина лучезарно улыбнулась. — Мы летим в Сан-Франциско к моей сестре. Бывали там?