Под одеждами серыми плачущих туч,
А вдоль шири полей, по доброму сеянным,
Каждый колос в которых и добр, и могуч.
Всё бреду я, увы, под шум околесицы
Чужеродных базаров, пирамидных красот…
Хоть и плещется ночь здесь сияньем месяца,
Но в своём сотворенье не вижу высот.
Изболелась душа — далече до истины…
Неужель всюду зло? Нет, нет, сердце, не верь!
От терпенья, пустот… в кровь зубы стиснуты,
Всё ж упорно стучусь к людям в каждую дверь.
Люди добрые, будьте с путником ласковы,
Он кормился в пути только диким плодом.
А мечты и надежды цвели все сказками
И ложились в потрёпанный жизненный том.
Прикоснитесь, познайте силу горения;
Мне не надо признанья, суть ведь не в том…
Помогу вам понять: стихов сотворением
Правят правда, любовь, с разуменьем при том.
Р. А. Н. 2013, Мексика
Исповедальное
Свои стихи не назову забавой.
Они — сосуд тревоги и труда.
Пою в них Русь, овеянную славой,
А это есть высокий труд! Да, да.
Лик кроткий над листами наклоняя,
Гляжу, как дремлет ряд стандартных слов,
Но в старенькие чётки дополняя
Брильянты свежих слёз, внемлю: готов
Исповедальный стих — моя котомка,
Завещанная предками… Как тень,
К плечам прилипла да поёт негромко
О жизни городов и деревень…
И мне поёт: концы страны измеришь,
Бродяжничая призрачной звездой,
И в счастье, правдой крася стих, поверишь,
И честной быть всегда с самой собой,
То в светлой радости, иным — убогой.
Начнёшь прощать друзей, а вслед — врагов.
И станешь помазуемою Богом,
Молясь на виды золотых стогов…
Я злые скорби все, и счастье с горем,
И радости страны моей впила,
Где песни русичей подобны зорям,
Что поджигают храмов купола.
Дано судьбой бродить мне по дорогам
И прославлять повсюду отчий край.
Мои стихи — от разговоров с Богом…
Они окно приоткрывают в рай.
Я в них прошу хранить мою Россию
И защищать злом вытерзанный люд.
Молюсь, чтоб чёрта одолел Мессия.
Молюсь, чтоб даден был сердцам уют.
В душе поэт растёт, творит свободно.
И правда русичей ему есть мать!
Как возмужает, назовут народным
За то, что за народ готов страдать.
Да, да. Стихи не назову забавой.
Они — источник благости труда.
Пою в них Русь, овеянную славой.
То высь судьбы, поймите, господа.
Р. А. Н. 2013
Космизм внутри и вне
Эта вещь со слабо обозначимыми элементами метаметафоры [1]
Душа развернулась и вышла из тела,
А космос вошёл, мол, пора восвояси…
Душа, как сова, из-за веток глядела
И пела на дереве, прозванным ясень.
Собака служила плохим дипломатом;
Шумливая, как океанские волны,
С зерном возвращалась к ноге… И обратно
Неслась, стиснув пастью, как горстью, куль полный.
Скребла лапой землю сотворчески мило,
Мечта становилась возможной, поверьте,
Рассеивать зёрна иных миров было
Событием светлым, как ноты в конверте…
Прочесть их… проникнуться — тоже работа.
Подслушать мелодию… к речи примерить…
Срастить воедино, чтоб вышло не что-то,
А очень космично, чему стоит верить.
Но та сотворённость творящих в просвете
Повисла ненужною брошенной тенью.
Душа прорастала, но сохла… заметьте,
Подобно не взятому в вечность растенью.
Умнеет собака — служивая строчка;
Бежит по приказу и ловит след сердцем.
Найдя, возвращается тёмною ночкой…
Рассудку работа и сердцу — умельцам.
Бывает, луна недовольно ютится,
На всех нас таращится, полуслепая.
Годами своими, наверно, томится
И ропщет: рать пишущих ныне иная…
В душе твёрдой хватки-то мастера нету.
Летела на нет… расходясь, проницая
Ту силу. — Прогнозом не стала ответу.
Допишет ли песню, покуда земная?
Душе стало страшно… свернулась… и — в тело.
А космос шепнул, зашагав восвояси:
Тебе, знать, быть вывороченной — не дело…
И тут за окном листопадить стал ясень.
Р. А. Н. 2013, Москва
Молитва
Поэт — в одиночестве сладком…
С бокалом вина… не в шелку…
Сидит, где мерцает лампадка,
В желанном душе уголку.
О многом в безмолвии ночи
Мечтает живой человек.
И Матери Божией очи
За ним наблюдают весь век.
Он с верою в сердце слепою
Жить честно желает… Пусть рок
Глумится над чистой душою,
Но грязною сделать — кто смог?!
Верна я старинным преданьям
Родимой моей стороны.
И буду, как есть, упованьем
Той чести святой старины.
Ох, в нынешних днях есть сомненье,
Но кончится время невзгод.
Народ богатырский терпенья
Бездумного цепи порвёт.
Привычно мерцает лампадка.