Лаврова вскинула на курсанта глаза, напряженно прикусив губу.
— Как вы сказали?
— Странный аффект, — послушно повторил Долгов и наконец-то открыл машину, недоуменно взглянув на застывшую в задумчивости Лаврову.
— Нет, не это, — отмахнулась женщина, по-прежнему не двигаясь с места. — Труп к академии, так вы сказали?
Родион кивнул, галантно распахивая перед куратором дверь, но жест остался неоцененным.
— А ведь это замечательный вопрос, Родион, — она взглянула на него в упор своими невероятными глазами, в которых снова затеплился азарт. Голос, совсем как в прошлый раз, стал мягким, вкрадчивым, ласкающим слух. — Зачем вывозить труп к академии МВД? Странно, вы не находите?
— Странно, — отозвался курсант, зачарованно глядя на Лаврову. Теперь ему и в голову бы не пришло назвать ее стервозной язвительной занудой.
— Вы любите странности, Долгов? — Катя усмехнулась растерянности студента и наконец уселась в автомобиль, невежливо хлопнув дверцей. Именно этот звук вернул Долгова в реальность. Да, эта женщина не перестанет его удивлять!
========== Часть 5 ==========
— Ну что, господа сыщики, первый подозреваемый у нас есть, — порадовала куратор, неторопливо расхаживая по аудитории. — Но, как вы понимаете, это еще не значит, что дело раскрыто.
— Но… — начал Саблин, Лаврова иронично взглянула на него и невежливо перебила:
— Но, Саблин, это еще не значит, что Пашков убийца. Смотрите. С одной стороны, у него “железный” мотив, плюс вспыльчивый характер, плюс так вовремя угнанная машина… А с другой стороны? Долгов вчера правильно заметил: в состоянии аффекта очень сложно убить человека точным ударом в сердце. Если бы Пашков Соболеву, ну, не знаю, толкнул неудачно… или тем же ножом нанес множество ранений — это было бы понятно. Но такое хладнокровное преступление… Еще так тщательно протер орудие убийства. И потом, вчера, разнервничавшись, Пашков едва не схватился за пистолет. Тогда почему он убил Соболеву ножом, если мог просто застрелить? Не сходится. И еще. Родион вчера, — в этом месте Миско многозначительно хмыкнул, покосившись на Долгова, — задал очень хороший вопрос, который никому из нас в голову не пришел: зачем Пашкову вывозить труп к академии? Ну, допустим он убил ее у себя дома, естественно, решил избавиться от всех следов. Но неужели нельзя было выбрать более подходящее место? Почему именно к академии?
— Еще записка, — добавил Виталий.
— Верно, Миско, еще записка, обнаруженная рядом с телом. Правда, она ровным счетом ничего не дает. Напечатана на самой обычной офисной бумаге, которую можно приобрести в любом магазине, на самом обычном принтере. Отпечатков, естественно, никаких. Разве что сам текст… “Те игры страшные, тот медный звон и стук - /Стенанья юности, растерзанной любовью!”, — процитировала Лаврова.
— Бред какой-то, — пожал плечами Шишкарев.
— Это не бред, Ваня, это Бодлер*, — поправил Долгов и удостоился удивленного взгляда куратора.
— Кто-кто? — вытаращился Саблин.
— Верно, Родион, это Бодлер. “Поединок”, если ничего не путаю. Да еще и цитата в оригинале. Надо выяснить, владеет ли Пашков французским, хотя я что-то сомневаюсь, что ему пришло бы в голову после спонтанного убийства печатать записку. Зачем? Чтобы на него поскорее вышли? — озадачила капитан и уселась на край парты Миско, закинув ногу на ногу. Взгляд Долгова зацепил элегантную скромную туфельку на невысоком каблуке, изящный подъем стопы и красивую лодыжку. Только наткнувшись глазами на край тщательно выглаженной форменной юбки, курсант опомнился и поспешно отвел взгляд. Он что, с ума сошел — оценивать красоты тела своей преподавательницы?
— А если это маньяк? — предположила Варя. — Убийство демонстративное какое-то. И стихи… Странно все это.
— Есть над чем голову поломать, правда? — И Лаврова опять выдала свою фирменную улыбку, способную в одну секунду разрушить образ стервозной железной леди. Долгов вздохнул, отгоняя нелепую мысль, которой у него просто не должно было возникнуть: а способна ли Екатерина Андреевна улыбаться так в других обстоятельствах? Или ее вообще не интересует ничего, кроме расследований?
***
Звонок мобильного раздался в тот момент, когда Долгов решал, что сегодня будет для него приоритетным: очередная подработка или вечер в каком-нибудь клубе, о существовании которых Родион вспоминал весьма редко, но сегодня, получив честно заработанное, мог себе позволить веселье.
— Не отвлекаю? — вежливо осведомилась Екатерина Андреевна и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Долгов, вы ведь владеете французским? И в компьютерах разбираетесь?
— Ну да, — выдавил парень, немного обалдевший от такого напора.
— Вот и прекрасно, — резюмировала куратор. — Я тут как раз нашла кое-что по нашему делу… Вам ведь еще хочется заниматься расследованием? — добавила она, словно угадав, как Родион красноречиво взглянул на часы.
— Хочется, — со вздохом подтвердил Долгов.
— Вот и отлично. Где мы могли бы встретиться? Наше кафе подойдет?
— Вообще-то я сейчас в другом районе… — начал Родион. — Давайте я к вам подъеду?
Лаврова как-то странно усмехнулась.
— Очевидно, адрес вам называть не надо? Ну что ж, жду, — и нажала отбой.
В первую секунду, увидев стоявшую на пороге девушку, Долгов решил, что это сестра Лавровой, но тут же прогнал идиотскую мысль: он успел узнать, что никаких сестер, равно как и братьев, детей, бывших или настоящих мужей, собак, кошек и аквариумных рыбок у Екатерины Андреевны не имеется.
Впрочем, растерянность курсанта была понятна: вместо чопорной леди в форме, с тщательной прической и с холодным взглядом его встречала растрепанная девица в коротеньких джинсах в обтяжку, в смешной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, да еще и босиком. Почему-то именно последнее выбило Долгова из колеи: он жутко смутился, разглядывая изящные ступни без привычного взгляду лака на ногтях — девушки, с которыми он пытался встречаться, не пренебрегали подобными мелочами.
— Проходите, — усмехнулась Лаврова, выводя парня из замешательства, и посторонилась, впуская в квартиру.
Родион воспользовался любезным приглашением, тут же начав с интересом осматриваться. Квартира была вполне уютной, но немного заброшенной, как случается, если хозяев подолгу не бывает дома. Ну да, Екатерина Андреевна опер, понятно, что у нее не было времени каждый день наводить идеальный порядок.
— Вам кофе сварить? — как радушная хозяйка предложила куратор, и Родион вспомнил, что ел последний раз… а черт его знает, сколько часов назад.
— Не откажусь, — кивнул он, Лаврова включила плиту, поставила турку с водой и уселась рядом с Долговым. Раскрыла ноутбук и повернула его к курсанту.
— Искала стихотворение, строчки из которого были в записке. И нашла смотрите что, — тонкие пальцы быстро пробежали по клавишам, и на экране возник блог.
— Садовник. Странный ник, — отметил Родион, пробежав глазами по строчкам. — И цитаты Бодлера чуть ли не через раз, вперемежку со странной философией.
— Вы текст за время убийства Соболевой посмотрите, — подсказала Катя, колдуя у плиты. Запахло корицей и еще какими-то пряностями.
— Так, вот… “И только месть оживит погибшую память, и только кровь смоет пыль ушедшего. Те игры страшные, тот медный звон и стук - стенанья юности, растерзанной любовью!” Та самая цитата, как в записке. Странный тип какой-то, — констатировал Долгов.
Лаврова поставила на стол две кружки с замечательно ароматным напитком и села, придвинув стул вплотную к стулу Долгова.
— Смотрите, как все складывается. Бодлер, явное знание французского и странная запись в день смерти Соболевой.