– Что-то не так?
– Слушай, у тебя в сумочке ножа или ножниц нет?
– Нет. Зачем? – нахмурилась Демидова.
– Так… из чувства безопасности, – хмыкнул Гарри и посмотрел на девушку. – Отлично выглядишь.
– Спасибо.
– Федоров, поехали уже. Времени не так много.
Автомобиль тронулся и начал набирать высоту. Двое подростков молча наблюдали за пейзажами за окном, но тишина продлилась недолго.
– Гарри, надо поговорить о том… что было на выпускном.
– М-м-м-м? – нахмурился Гарри и взглянул на девушку. – Твой отец уже узнал?
– Нет. Если он узнает, то заставит потребовать у тебя ребенка.
– Скорее всего, – кивнул молодой некромант и задумчиво взглянул на девушку. – А ты?
– Я бы с удовольствием вернула тебе твоё слово. И забрала своё… Жаль, это так не работает.
– Увы, – кивнул парень, глядя на флакончик у себя в руках.
– Что мы теперь будем делать? Мой отец рано или поздно узнает о твоих словах. И то, что я не сдержала своего слова.
– Да хрен его знает, – вздохнул Гарри. – Я тогда на эмоциях был. Романова побесить хотел.
– Получилось?
– Получилось, но как-то… никак, в общем. Ни тебе скандала, ни порки. Всё на тормозах спустили. Даже за проклятье выговор не сделали, – признался Гарри. – Даже как-то… скучно что ли.
Гарри тяжело вздохнул, откупорил пузырек и понюхал.
– Это что?
– Это? Не обращай внимания.
– В смысле? Это какое-то зелье?
– Да, Даш. Зелье. Мне сегодня ненадолго надо будет умереть, – кивнул Гарри и опрокинул эликсир, проглотив содержимое флакончика в один глоток. – Фу… Ну и мерзость!
Молодой некромант причмокнул, пытаясь понять вкус, после чего испуганно приподнял брови.
– Кефир с селедкой? Вы, блин, серьёзно?!!
М-м-мда.
С Демидовой все действительно было сложно.
Тогда я прекрасно понимал её состояние. Да, я уже немного поговорил с Васильевым по поводу повернутости Демидовых на своём слове и примерно представлял, что творится у неё в голове.
Но вы уж меня простите, пользоваться вот так человеком, загнанным в рамки собственной морали, я не хотел.
Но как же меня бесил этот браслет, и Георгий со своим постоянным надзором.
Нет, сейчас-то я его понимаю. Понимаю, что он хотел как лучше, для империи, для России и её могущества, но простите уж за вульгарность, эта штука пищала, когда я вытирал задницу.
Не спрашивайте почему, но какого-то хрена, она реагировала, когда я подносил её к ягодицам. Вроде, что такого страшного в том, что вытирание задницы сопровождается звуковым сигналом?
Но это, простите за подробности, сопровождалось, ещё и когда я чесал энное место.
Помню, меня это почему-то жутко бесило.
Да, я мог привыкнуть к тому, что на каждое моё проявление силы ко мне звонили в дверь ребята штурмовики и спрашивали: всё ли у меня в порядке? Да, я мог привыкнуть к постоянной слежке и остальным нюансам, но вот простите, вытирать задницу и чесать мошонку со звуковым сигналом – это уже перебор.
На мои жалобы Васильев отправил меня к штатному артефактору, а тот лишь развёл руками заявив: «Чрезмерная концентрация силы у органа для продолжения рода». На вопрос при чём тут моя задница он, к сожалению, вообще не ответил.
На просьбы трактату о помощи в артефакторике эта глазастая зараза отвечала стандартной формулировкой, чтобы я не спешил. На попытку найти динамик или хоть какое-нибудь отверстие, чтобы его немножечко сломать, меня слегка било током. Обычный осмотр ничего не давал.
Вот я и отрывался…
Как мог.
Вы скажете, что на нервах?
Правильно. На нервах Романова Георгия Святославовича.
Жора-Жора… Ты ещё не видел, что я на турнир «Желтых кружевных трусиков» приготовил.
Как бы там ни было, на свадьбу я приехал с Демидовой. Я слабо себе представляю, что там сказала по этому поводу Наумова, но искренне надеюсь, что она никого не убила.
Свадьба прошла чинно и благородно.
Родители невесты, Мусаевы полным составом и я.
С Демидовой.
У Дашки глаза блестят, в момент окончания сего действа даже прослезилась.
Но мне, если честно, было скучновато. Вернее не так. Я нашёл кое-что поинтереснее, чем созерцание всей этой процессии.
Нет, не то чтобы я там прям исходил от скуки, или на меня как-то действовали церковные молебны и священопения. Нет.
Просто, по сравнению с тем, как нервничал отец Екатерины, сама процессия была довольно блеклой.
Бедный то озирался на меня, то крутил головой по сторонам, то краснел. При этом всём кулаки он не разжимал.
Васильев оказался прав.