– А это что за стальной ящик с черепом? – спросил Степан, подойдя к нему и задумчиво разглядывая хитрую защёлку.
– А это ящик, который так или иначе находится в каждой комнате. Ящик для особых случаев.
Сидоров щелкнул тремя выступами и открыл ящик, после чего хмуро в него уставился.
– Щит, меч, кожаная броня… – пробормотал он и залез вовнутрь, после чего достал какую-то сбрую из чёрной кожи и резиновый половой орган. – А это зачем?
– История рода Мрак знала много… экстравагантных личностей, – пояснил с каменным лицом Люциан.
Парень заметил знакомую деталь и немного разгрёб хлам, среди которого он обнаружил огнетушитель, церковный крест и несколько коротких клинков, после вытащил на свет полноценный пулемет с коробом и заправленной лентой.
– Я, конечно, не специалист и ещё не полноценный слуга рода, но… – проговорил он и поднял взгляд на дворецкого. – У меня много вопросов.
– Я ещё раз повторю свои слова: слуга рода должен быть готов ко всему, – выразительно взглянул на него Люциан. – В стенах этого поместья может случиться оргия, пожар, прорыв некротварей из подвала, вторжение и даже небольшая перестрелка.
– Небольшая? – тряхнул ручным пулеметом парень.
– Да. В любой перестрелке лучше иметь преимущество как в скорострельности, так и в запасе патронов.
Дворецкий покосился на часы, висевшие на стене.
– Молодой господин уже два часа в подвале. Необходимо приготовить кофе и отнести.
– Он, вроде, кофе не просил.
– Дело не в кофе, а в том, чтобы немного притормозить увлекшегося человека. К тому же, ему может быть необходима помощь.
Степан пожал плечами и оглядел кухню.
– А где…
– Кофе мы готовим только в турке, – пояснил Люциан.
Степан вздохнул и принялся за дело. Путём недолгих манипуляций он намолол кофе на ручной кофемолке и сварил одну кружку кофе под комментарии и поправки дворецкого.
– Поднос, – напомнил он, когда Сидоров взял кружку и уже хотел направиться к подвалу.
– Зачем? Это же просто кофе в домашней кружке.
– Затем, чтобы постоянно напоминать молодому господину, что теперь он дворянин. Даже если он пьёт кофе с сахаром из обычной кружки за тридцать копеек, подавать его надо изящно.
Степан хмыкнул, взял поднос и поставил на него кружку, после чего вместе с Люцианом направился в подвал.
Подойдя к двери, ведущей в «мастерскую», Люциан остановил Сидорова.
– И помни. Невозмутимость и спокойствие, – после чего толкнул дверь в мастерскую.
– Тварь глазастая! Последний раз спрашиваю – проклятие бесплодия! Да или нет?!!
Гарри стоял, держа в руках веревку, которая была переброшена через блок на стене. К веревке была привязан трактат «Смертью отмеченных», а под ним стояла стеклянная посудина с какой-то жидкостью.
– Господин, ваш кофе, – спокойно произнёс Люциан, наблюдая за открывшейся картиной.
– Серная? – кивнул на миску Сидоров.
– Обижаешь, – смутился Гарри, взглянув на слуг. – Азотная!
Дворецкий удостоил недовольного взгляда своего протеже. Тот молча подошёл с подносом к молодому некроманту.
– О, спасибо, – хмыкнул парень и взял кружку, умудрившись выпустить веревку.
Книга тут же рухнула в посудину, но вопреки ожиданиям Гарри ничего не произошло. Книга начала слегка подрагивать, словно смеясь.
– Тварь, – буркнул молодой некромант. – Ведь сама тогда предлагала, а сейчас кобенится.
– Господин, – обратился Люциан. – Звонил некий «Васильев» и интересовался вашими успехами в подготовке к турниру.
Гарри вздохнул и оглянулся.
На полу валялись два газовых баллона со шлангами и резаком, бензопила, болгарка со сломанным диском и дрель.
– Да… – вздохнул парень. – Что-то я увлёкся. Пора заняться делом. Несите пингвинов из морозильника!
– Пап, мам, – хмуро произнесла Дарья и села в кресло рядом с родителями, которые расположились в гостиной у журнального столика с большим пузатым чаем. – Что это значит?
– Это значит, что тебе вечером надо сходить и любезно побеседовать с младшим наследником Гершиных, – спокойно ответил Семён Аркадьевич, удивленно рассматривавший что-то в газете у себя на коленях.
– В смысле любезно побеседовать? Вы за меня свидание назначаете? – спросил девушка и возмущённо взглянула на отца, а затем на мать, что обреченно вздохнула.