Когда девочки вернулись домой, Софи ожидала неизбежных жалоб, которые сопровождали воскресный вечерний визит. Она открыла парадную дверь, когда услышала, как подъезжает машина Мэтью, и помахала рукой. Клодия выскочила из машины, не дожидаясь, пока она остановится, и рванула к двери.
– У меня есть кот! У меня есть полосатый кот его зовут – Норманн и он мой!!!
– Что у тебя есть? – начала было говорить Софи, но вид старшей дочери, раскрашенной как Мэрилин Мэнсон, лишил ее дара речи. – Что, ради всего святого, вы там делали?
– Хелен дала мне кучу косметики. – Двенадцатилетняя Сюзанна в «боевой раскраске» казалась тридцатилетней, умудренной жизнью женщиной. По мнению Софи, вид у дочери был довольно дурацкий.
– Очень мило с ее стороны. Но краситься можно только по особым случаям. Никакой косметики в школу.
Клодия дергала ее за руку.
– Мама, у меня есть кот.
Софи посмотрела в сторону машины, которая выезжала в ворота. Мэтью помахал ей. – Где?
– У папы. Его взяла Хелен, и она сказала, что он мой.
– Ты ведь знаешь, мы не можем заводить кошек.
У меня на них аллергия.
Клодия нетерпеливо вздохнула:
– В том-то все и дело, глупая. Он живет с папой и Хелен, но он мой, и я смогу видеть его каждое воскресенье.
– Хорошо. Хелен просто молодец… Я так понимаю, теперь она вам нравится?
– Нет. – Клодия скорчила гримасу. – Я все еще думаю, что она – сука, но я не возражаю больше против того, чтобы ездить туда.
Софи обняла дочь:
– Вот и отлично.
Но она поняла, что многое переменилось, и забеспокоилась.
Глава 19
Иногда, когда Хелен не могла уснуть, она вставала и бродила по квартире, включая телевизор, делая себе кофе, читая. Это стало труднее с тех пор, как Мэтью переехал к ней, потому что через некоторое время она неизменно слышала, как он зовет ее обратно в постель, жалуясь, что она знает, что он из-за нее не спит. Но в ночь на понедельник она поняла, что больше не выдержит. Она проснулась в полвторого – сна ни в одном глазу. Неужели так и мучиться до утра, глазея на трещину в потолке? Она посмотрела на Мэтью, который глубоко спал. Может, растолкать его и заняться сексом, чтобы расслабиться? Она посмотрела на него снова: в уголке рта струйка слюны. С другой стороны… Она перевернулась и осторожно, чтобы не разбудить его, вылезла из постели, на цыпочках выбралась в коридор и притворила за собой дверь. В гостиной было темно и неуютно; стекла снаружи покрылись тонкой пленкой изморози. Было так холодно, что изо рта вырывалась струйка пара; поэтому она включила обогреватель, натянула джемпер и зажгла торшер в углу. Через шесть часов ей нужно будет вставать на работу.
Она вытащила записную книжку, пытаясь сосредоточиться на своей рекламной кампании, и прочитала список, который составила раньше. Убого! Может быть, просто разослать объявления в прессу? Делать то, что она умеет лучше всего… Она позволила себе на секунду снова погрузиться в мысли о Сонни, затем одернула себя. Черт побери, да что с ней? Допустим, она понравилась милому (ну хорошо, очень милому) мужчине, ровеснику, у которого еще не выпали волосы и зубы. Ну, хорошо, он признался, что готов подождать, пока она разберется со своей личной жизнью. И что? Такое происходит каждый день. Но, конечно, нет, в том-то все было и дело. Что, если Сонни окажется следующей большой любовью ее жизни, но все сорвется из-за Мэтью? Ради бога, подумала она, соберись – ты с ним едва знакома, не позволяй себе идти на поводу собственной похоти.
Она посмотрела на часы, которые стояли на столе, и попыталась подсчитать, сколько часов пройдет, пока она сможет позвонить Сонни, как он просил, и попытается притвориться, будто звонит исключительно по делу. Звонить в полдесятого утра слишком рано. Как будто она навязывается. А в десять? Он может подумать, что в десять она только начинает работать; пусть не считает, что она звонит ему первому. Десять двадцать, решила она наугад. Еще восемь часов.
В семь часов Хелен проснулась на диване, правая рука затекла. Она не сразу вспомнила, как здесь оказалась. Она заварила себе чаю и, убедившись, что дверь в спальню все еще закрыта, вытащила мобильник и позвонила Рейчел.
– Какого черта?
– Прости, Рейч, я знаю, что сейчас рано.
Она услышала, как Рейчел плюхнулась обратно на подушку и говорит Нилу: «Это всего лишь Хелен».
– Господи Иисусе, Хелен. Я думала, у меня будет сердечный приступ. Ну, ты даешь! Лучше тебе сообщить что-нибудь хорошее.
– Я встретила мужчину. И я нашла работу.
– Ну, хорошо, мне уже интересно… Поставь чайник! – прокричала Рейчел через плечо.
– Работа временная, всего на пару недель, зато настоящая, полноценная рекламная кампания. По моей специальности.
– Давай по порядку. Сначала мужчина. Кто такой? Мне казалось, мужчина у тебя уже есть.
– Я знаю, я сошла с ума, но мне кажется, он мне по-настоящему нравится, и он знает, что у меня есть бойфренд, и он сказал, что подождет, пока я разберусь в своих чувствах, и кто знает…
– Он голубой?
– Нет! Вряд ли. Он просто… милый. И мне нравится, что он хочет, чтобы все было прилично.
– Откуда тебе знать, чего он хочет?
– Я и не знаю. Ну, вернее, я знаю, потому что он поцеловал меня… А вдруг ему не понравилось, как я целуюсь, и он подумал: «Благодарение богу, у нее уже есть бойфренд! Глупо получилось».
– Мне неприятно спрашивать, но как же Мэтью? Ты вроде пыталась отделаться от него.
– Не знаю, смогу ли я. О боже, Рейчел, все так запуталось! Я такая идиотка.
– Ты должна сделать выбор. Водить их обоих за нос нечестно.
В ванной зашипела газовая колонка: Мэтью отвернул кран горячей воды, чтобы наполнить ванну.
– О боже, Мэтью встал. Мне нужно идти.
Перед тем как отключиться, она услышала слова Рейчел:
– Не наделай глупостей, – отключая телефон.
В двадцать минут одиннадцатого Сонни совершенно вылетел у Хелен из головы. В конторе разразился сущий ад. Оказывается, в пятницу, после того, как Хелен ушла, корпоративная вечеринка продолжилась. Хелен из бухгалтерии, не привыкшая пить, перебрала шампанского, позвонила мужу и велела, чтобы тот явился в «Корону и два председателя» и познакомился с девочками. Джефф все заказывал и заказывал всем выпивку, хрустя новенькими купюрами, которые щедро вынимал из своего бумажника «Бартонз», и не позволял платить никому другому. Где-то в половине десятого они стали играть в «Правду или вызов», и Джефф всякий раз выбирал «Вызов» – один раз ему велели подойти к крепкому с виду мужичку за соседним столом и спросить, не нужен ли ему «ручных дел мастер» (слава богу, тот отказался), потом подойти к бармену и потребовать заменить вино, потому что оно отдает пробкой («Отвали!»). Хелен из бухгалтерии всегда выбирала «Правду»; Вот что удалось выяснить сотрудницам:
Джефф называет ее клитор «орешком»;
Хелен называет пенис Джеффа «сержантом Суини» (потому что он всегда встает, если оказать ему внимание, прокричала она, и Джефф грубо расхохотался);
Если бы ей пришлось заниматься сексом с женщиной, она бы выбрала Дженни («Потому что ты такая хорошенькая, – бормотала она, думая, что все порадуются ее шутке, – не правда ли, Джефф?»).
К десяти часам, когда они покинули паб, чтобы отправиться по домам, Хелен и Джефф едва стояли на ногах.
– Спокойной ночи. – Джефф обнял Энни так, словно они были старые друзья. Когда очередь дошла до Дженни, та буквально накинулась на него. Хелен не успела ничего сказать, как они начали целоваться. Не просто целоваться, а взасос, а Джефф оглаживал ее по спине и один раз даже ущипнул за зад. Энни наблюдала за ними, разинув рот; губы, ее начали расплываться в издевательской ухмылке. Хелен из бухгалтерии пришлось буквально оттаскивать мужа от Дженни – а та, освободившись, тут же демонстративно вытерла рот рукой, словно ей было противно. Когда Хелен потащила Джеффа прочь, то слышала, как Дженни и Энни расхохотались. Они никак не могли остановиться.
В довершение всего, когда Хелен из бухгалтерии дотащила ничего не понимающего мужа до Сохо-сквер («Что? Что я такого сделал?»), их нагнали двое мужчин, которые наблюдали за ними в пабе, и отобрали у Джеффа бумажник, а у Хелен – красную кожаную сумочку. После этого Джеффа стошнило – буквально вывернуло наизнанку. Хелен наскребла по карманам мелочь, и они сели в автобус. Ехали они наверху, не разговаривая друг с другом; от свитера Джеффа воняло рвотой.