– Просто здорово. – Неожиданно для себя Хелен расплакалась.
Рейчел смотрела на нее, онемев от изумления.
– Прости… Наверное, не надо было тебе говорить…
– Нет! Я действительно рада за тебя, честно.
– О боже, я такая тупая.
– Нет, Рейчел. Я серьезно. Я ужасно рада за тебя. Не знаю, что на меня нашло… Просто я сама… в полном дерьме. Я все запутала. О черт, я становлюсь настоящей ревой. – Она через силу хохотнула. – Любительницей поплакать из списка «Женщины, которых мы ненавидим». И вот я испортила тебе большой праздник.
– Я сама виновата – надо было догадаться, что мое известие тебя расстроит, – у тебя столько всего сейчас происходит… – оправдывалась Рейчел.
– Нет!
Нил хороший. Он составит счастье Рейчел. Честно говоря, всего лишь несколько месяцев назад Хелен бы вся извелась от зависти к Рейчел, которая получила все. Но теперь, когда вся ее жизнь пошла наперекосяк, она прекратила сравнивать себя с другими. Какой смысл соревноваться в гонке, которую тебе никогда не выиграть? Лично она вовсе не стремится замуж, тот импульс давно прошел. Наоборот, теперь ей хочется прямо противоположного: остаться одной, свободной, играть на своем поле и делать все, что заблагорассудится. Конечно, она чуточку побаивалась, что скоро Рейчел изменится – начнет держаться покровительственно, а потом, чего доброго, еще и обзаведется детьми. И тогда у Хелен вовсе не останется ни одной подруги. Но сейчас она плакала вовсе не из-за этого. Она плакала потому, что у нее самой все настолько запуталось, что возвращение к прошлому кажется невозможным. Она плакала потому, что была несчастна, а слезы приносили хоть какое-то облегчение, – и еще потому, что Рейчел была единственной, с кем можно было поговорить о своих проблемах. И вообще, кроме Рейчел, никто ничего не знал. Она зарыдала еще горше, поняв, что, скорее всего, потеряет и Рейчел.
Успокоившись, Хелен изложила Рейчел все, что случилось с того дня, как они в последний раз беседовали по телефону. Потом она поделилась подробностями своего замысла: как сделать, чтобы все было в порядке. И все равно Хелен чувствовала себя виноватой, потому что испортила подруге праздник. Когда она дошла до того, что Лео – сын Мэтью, Рейчел громко рассмеялась.
– Ну, так что же? – ехидно спросила Рейчел после того, как Хелен закончила рассказывать ей о вчерашнем вечере. – Вы теперь с Софи подружились?
Хелен кивнула:
– Что-то вроде того.
– Но ты ведь понимаешь, что так продолжаться не может? Ты – не та, кем она тебя считает. Ты сломала ей жизнь. – Последние слова она произнесла по слогам.
– Знаю, знаю. Все так запуталось! Но… разве ты не понимаешь, что такие отношения сейчас кстати? Ведь я от всей души желаю, чтобы она смогла вернуть прошлое. Или, во всяком случае, то, что она считала своей прошлой жизнью.
– Ты считаешь, она хочет именно этого?
– Конечно. Ну да, теперь она понимает, что Мэтью – ублюдок, но она это преодолеет.
– Хелен, не осложняй ей жизнь еще больше.
– Каким образом я могу осложнить ей жизнь еще больше?
– Понятия не имею. Главное – не слишком привязывайся к ней. Поступи так, как считаешь нужным, и убирайся.
– С каких это пор, мать твою, ты стала так мудро рассуждать насчет всего на свете? – сердито спросила Хелен.
– По-моему, последний совет я вычитала из романа Энди Макнаба, – рассмеялась Рейчел. – Кроме того, я скоро стану солидной замужней дамой; мне положено быть мудрой.
Хелен улыбнулась:
– Я, правда, рада за тебя. Честно.
– Тебе придется помочь мне с приготовлениями к свадьбе. Я на тебя рассчитываю.
– Конечно, я тебе помогу. – Хелен посмотрела на часы. – Мне пора идти. Как я выгляжу? Сильно заметно, что я весь обед проревела?
– У тебя все лицо в потеках туши – впрочем, можешь сказать, что ты – фанатка группы The Cure.
Хелен принялась тереть пальцами кожу под глазами.
– И глаза у тебя красные. Как будто у тебя… сенная лихорадка.
– В феврале-то? Да ладно, какое мне дело, что они подумают! Я и без того дала им немало поводов для сплетен.
Они оставили деньги за сандвичи и кофе на столе и повернулись, чтобы идти, но тут дверь распахнулась, и в кафе вошел Лео. Хелен словно приросла к месту. Она опустила голову, надеясь, что он ее не узнает, но затем услышала, как знакомый голос произносит ее имя. Вернее, одно из ее имен.
– Элинор?
Рейчел продолжала что-то рассеянно бормотать; Хелен пнула ее в лодыжку.
– Лео! Привет.
Слава богу, с ней Рейчел, которая в курсе дела, а не кто-нибудь другой. А если бы она сидела с Мэтью? Страшно даже подумать…
– Что ты здесь делаешь? – с трудом проговорила она.
– Был на совещании в «Глобал» через дорогу – в компании моего отца. Ты в порядке? Вид у тебя… жуткий.
– Спасибо… о, это Рейчел, моя подруга. Рейч, это Лео…
– О… – понимающе сказала Рейчел. – Здрасте. Рейчел и Лео пожали друг другу руки. Все трое не знали, что делать дальше. Вдруг Рейчел шевельнулась.
– Мне пора идти… уверена, вам… э-э-э… есть о чем поговорить. Было приятно познакомиться с вами, – сказала она, почти, что бегом бросившись к двери. – Хеле… Элинор…
– Мне тоже пора, – сказала Хелен, хотя и не двинулась с места.
– Прости, я не хотел сказать, что ты ужасно выглядишь. Я просто хотел сказать, что у тебя расстроенный вид.
– Я в порядке, – сказала Хелен. – В самом деле. Значит… ты договорился с отцом?
– Вроде бы да, – сказал Лео. – Хотя я бы предпочел, чтобы это сделала ты.
– Послушай… Мне очень жаль, ну, понимаешь, что так вышло…
– Все в порядке, – перебил он ее. – Софи мне рассказала про Карло. Все в порядке, честно. Мне все еще хочется верить, что когда-нибудь мы с тобой встретимся и выпьем – потом, когда ты разберешься…
– Мне тоже, – сказала Хелен неожиданно, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему в объятия. Она почувствовала, как краснеет, но вспомнила про потекшую тушь и принялась снова тереть глаза – осторожно, как она надеялась. Такое случается только с ней: только она способна случайно наткнуться на первого понравившегося ей за много времени мужчину именно тогда, когда она выглядит таким вот образом. – Знаешь что, когда я во всем разберусь, обещаю, что позвоню и все тебе объясню, а уж ты решишь, захочешь ли ты после этого пригласить меня выпить.
– Гарантирую, что захочу, – сказал он, и больше всего на свете ей захотелось наклониться и поцеловать его.
– Посмотрим, – ответила она, думая: «Вот уж точно не захочешь; ты меня возненавидишь». – Послушайся опаздываю. – Она начала двигаться мимо него к двери. – Я должна идти.
Лео тронул ее за руку, когда она проходила мимо, и наклонился, словно для того, чтобы поцеловать ее в щеку, но тут же отстранился.
– Тогда пока.
– Да, пока. Между прочим, я действительно дерьмово выгляжу?
– Да, – рассмеялся он, – но в хорошем смысле.
Вернувшись на работу, она вынуждена была слушать болтовню Дженни и Энни. Подружки снова и снова восхищались красотой Лео. Наверное, говорили они, сын унаследовал только хорошие гены.
– Наверное, жена Мэтью – настоящая красавица, – заявила Дженни, косясь на Хелен в ожидании реакции.
Хелен успела заскочить в туалет, умыться и поправить макияж, хотя глаза по-прежнему были красные. Она низко опустила голову и притворялась, будто ничего не слышит. Но напрасно было бы надеяться, что все обошлось…
– Он спрашивал о тебе! – прокричала Дженни. – Хотел знать, кто та шлюха, к которой ушел его отец.
– Ну конечно, – хмыкнула Хелен, понимая, что Лео не опустился бы так низко.
– Как бы там ни было, на той неделе ты непременно увидишься с ним. Он еще раз придет сюда, чтобы обговорить последние подробности относительно начала кампании.
– Когда? – Сердце Хелен едва не остановилось.
– Что, интересно стало? – спросила Дженни, мерзко улыбаясь.
Глава 24
В пятницу Мэтью решил познакомить Хелен с Амандой и Эдвином. Он пригласил их поужинать в ресторан. Хелен он сказал, что пора привыкать к его родне. Несмотря на ее возражения, что еще рано, и она уже не понравилась ни его матери, ни его сестре Луизе, он настаивал на своем. Сказать же то, что она думает, Хелен не могла. Она не видела смысла в привыкании к его родне, потому что не хотела больше жить с ним.