Она ничего не могла поделать с этим — она скучала по Софи. Она, конечно, знала, что так будет, и ей казалось, что она приготовила себя к этому, утешая себя, что сделала для подруги все правильно. Это было странно, что кто-то, кого она знала такой относительно короткий промежуток времени, оставил такую большую дыру в ее жизни. Больше, чем потеря Рейчел — доверенной подруги в течение десяти лет, или, во всяком случае, сейчас она так себя чувствовала. Может быть, потому, что была уверена, что Рейчел вернется после того, как пройдет свадебная истерия, хотя их дружба уже никогда не будет прежней — потому что Хелен чувствовала, что не может рассчитывать на то, что та будет такой же внимательной. Или может быть, это было потому, что она осознала, что есть только один человек, которому ей хотелось бы позвонить, чтобы поделиться своими горестями, — и она никогда не будет в состоянии заговорить с этим человеком снова.
Первые две недели на новой работе она просидела одна в офисе на Маршалл-стрит. Телефон звонил редко. Она знала, что должна бегать по городу в поисках новых клиентов, но в данный момент все ее силы забирало то, чтобы дотащиться домой в метро и посмотреть «Эммердейл», поесть макарон, выпить вина и лечь в постель. Когда на четвертой неделе к ней присоединилась Лора, а потом и их секретарша Рона, она почувствовала, что понемногу оттаивает. Работа стала приятной переменой после домашнего одиночества. До прибытия Хелен из бухгалтерии оставалось несколько недель; она должна была явиться со своими смешными открытками глупых котят и кофейными чашками, украшенными мудрыми изречениями. Хелен знала, что она захочет повесить на кухне плакаты с напоминанием мыть за собой посуду, и заранее решила попросить, чтобы ее тезка не беспокоилась.
Время от времени Лора и Хелен заходили после работы в паб, что несколько нарушало однообразие, но говорили они по большей части о делах, и, хотя они ладили, общих тем для разговора было немного. Иногда Лора случайно упоминала Мэтью, который, очевидно, все еще оставался в «Глобал» и отнюдь не собирался уходить, чтобы проводить больше времени с семьей. Конечно нет, с горечью думала Хелен, он получил то, что хотел, с чего бы ему искать перемен?
В виде любезности к Сандре Хелен разослала в газеты статью «Сандра поворачивается спиной к славе». Хотя Сандра решила уйти потихоньку, она не намеревалась уходить особенно тихо. Впоследствии появились другие статьи о том, как Сандра в глубине души всегда была хорошей девочкой, всю жизнь искавшей любви. Прежде чем статья вышла, Сандра подписала контракт на участие в реалити-шоу, которое отражало первые шаги ее новой жизни в Италии, и Хелен согласилась стать ее агентом. Шагая со скромно одетой Сандрой по Сохо после пресс-конференции, на которой они объявили о начале новой жизни, Хелен вдруг замерла, увидев знакомую фигуру. Прямо перед ними шел Мэтью; он шагал размашистой походкой, с тем самоуверенным видом, который у него бывал, когда все выходило по его. А рядом с ним семенила женщина, пытаясь приноровиться к его походке. Это была не Софи.
— Господи Иисусе. — Хелен обнаружила, что говорит это вслух.
— Что? Что такое? — Сандра пыталась разглядеть, на что смотрит Хелен.
Мэтью и его спутница — симпатичная, с непременными длинными темно-каштановыми волосами, хотя по виду ей было за пятьдесят; Мэтью нарушает традицию — остановились у «Глобал», где поцеловали друг друга в губы на виду у всего мира.
— Разве это не Мэтью? — спросила Сандра, собираясь помахать ему.
Хелен ухватила ее за руку.
— Нет… Я не хочу, чтобы они нас видели. Он может расстроиться… ты понимаешь… что ты перешла из «Глобал» ко мне, — сказала она, превосходно зная, что «Глобал» разорвал контракт с Сандрой неделю назад.