Консьерж поприветствовал влетевшего на всех парах парня, который что-то буркнул невразумительное в ответ и нервно тыкал на кнопку вызова лифта. Свят думал, что даже лифт едет медленнее, чем нужно.
Артём открыл ему дверь и рассмеялся с вида своего племянника. Выглядел он таким злым и одновременно растерянным, и так, словно за ним сами черти гнались. Видимо вчера что-то произошло. Кира видать задела мальца за живое, что он так взъерепенился. Приглашая его войти, Артём сказал:
— Рассказывай, что у тебя произошло с Гроновской, что ты так взбесился? — и прошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе. — Кофе будешь?
— Да какой нахуй кофе, Тём!
— Ну, не вискарь же мне тебе предлагать, — пожал он плечами. — Хотя есть валерьянка, надо?
— Ты издеваешься?!
— Издеваюсь, — кивнул Артём. — Рассказывай.
И Свят выложил ему всё, как на духу. Всё, что было. Скрывать ничего не стал, как и подбирать слова. С Артёмом в этом не было смысла. Аристов старший слушал своего племянника молча, не перебивая, позволяя ему выговориться. Так было с детства, когда Свята что-то беспокоило, он злился или не понимал чего-то, то мог себя сначала накрутить донельзя, но стоит ему выговориться, выплеснуть накопившееся, как разум прояснялся и порой ему даже не приходилось что-то разъяснять, он сам всё понимал.
— Тебя беспокоит, что она спит с кем-то без обязательств? — спокойно спросил Артём.
— В общем и целом — да.
— Слушай, Свят, — начал дядя. — То, что ты решил хранить ей верность, не значит, что она, свободная женщина, будет делать то же самое, даже не подозревая о том, что ты к ней испытываешь, — он видел, как начинают работать шестерёнки в его голове. До него начало доходить, дурь выходит из головы, что радовало. — И злиться на неё только потому, что она живёт своей обычной жизнью — глупо и эгоистично, не находишь? — Свят молчал. Брови сошлись на переносице, он начал постукивать себя кулаком по лбу. — К тому же Гроновская этим промышляет крайне редко.
— Тебе-то откуда знать? Вы что знакомы? — спросил Свят, который уже осознал, какой он непроходимый тупоголовый кретин.
— М-да… — протянул Артём. — Ты действительно не интересуешься делами компании, наследником которой являешься.
— Как это связано с Гроновской?
— А так, что она уже год является старшим научным сотрудником в компании твоего отца.
— Что?! — Святослав аж вскочил. — Почему я об этом не знал?
— А чего ты удивляешься? — пожал плечами Артём. — Ты был так погружён в учёбу, свои развлечения, дела отца тебя совсем не интересовали, как бы твой отец ни старался привлечь твоё внимание. Хотя, если бы он только назвал её фамилию, у него бы получилось… — задумался Артём.
— Почему Гроновская сама не рассказала?
— А кто ты такой, чтобы рассказывать? — Свят ощетинился на этих словах. — Ты такой же студент, как и остальные. Или тебе нужны привилегии?
— Нет.
— Тогда не удивляйся. А рассказывать студентам? Не смеши меня. Ты же знаешь, что она не любит афишировать свою деятельность и личную жизнь в целом, а ты говоришь о каких-то студентах, — усмехнулся Артём.
Переваривая всю полученную информацию, Свят складывал два и два, и всё получалось так чётко и складно, что если бы он хотя бы попытался трезво взглянуть на ситуацию, всё стало бы понятно сразу. И появление Гроновской в универе, и гранд отца, и практиканты у Киры, которые подписывали договор о неразглашении, и её пристальное внимание, и все подсказки от дяди, которые он в упор не замечал. И его дурацкое подростковое поведение, за которое ему было стыдно вдвойне. Свят потрепал себя по волосам и завыл:
— Я такой дебил!
— Согласен, — кивнул Тёма. — Если ты серьёзно настроен по отношению к Кире, то будь собой, вот и всё.
— Легко сказать, да…
— Легко сделать, — перебил его Тёма. — Кира женщина. Услышь и пойми это наконец. Она просто женщина, — и Артём был прав. Святослав вознёс её на пьедестал, как недостижимое и неприступное сокровище, к которому не подобраться простым смертным, как он. Но Кира Юрьевна такой же простой человек, со своими желаниями, чувствами и эмоциями. И пусть он сгорит в аду, если окажется не прав, что она чувствует к нему интерес. Ему действительно нужно посмотреть на неё, как на желанную женщину, которую он хотел бы сделать счастливой, которой хотел бы обладать. И ведь у него всё для этого есть, так почему нет? — Вижу, дошло?