Как-то после пар в триста одиннадцатой он как обычно уходил самым последним и вместо того, чтобы выйти, закрыл дверь и повернул ключ, который Гроновская всегда забывала вытащить, когда приходила на пары. Он подошёл к ней и спросил:
— Кира Юрьевна, что вы делаете в эти выходные?
— Надо посмотреть моё расписание.
— Расписание? — переспросил он, делая шаг ещё ближе к ней. — Может, найдёте в нём место для одного студента? — ещё шаг — и он уже стоит вплотную к ней.
— Мне надо подумать, куда можно вас вставить, — говорит она, глядя на него снизу вверх, всё-таки Свят был очень высоким.
— Вы пока подумайте, Кира Юрьевна… — проговорил Свят, наклоняясь к ней, чтобы прикусить мочку её уха.
Гроновская издаёт тихий протяжный стон. Знает ведь, что она сходит с ума от этого, а затем чувствует его влажный язык на своей шее. Всё, как она любит. Этот засранец успел изучить её и теперь мог творить с ней всё, что заблагорассудится. Но остатки разума говорят ей о том, что сейчас самый разгар учебного дня, и бросает взгляд на дверь.
Свят замечает это и поднимает руку вверх так, чтобы она видела болтающиеся ключи на его пальце, после чего бросает их на стол и прижимает к себе женщину.
— Свят… — выдыхает она с очередным стоном наслаждения.
— Я скучал, — говорит он ей, одновременно с этим усаживая её на стол и опускаясь ниже.
Её взгляд следит за его движениями. Он невольно улыбается, когда замечает, как её тёмные омуты, обрамлённые густыми ресницами, следят за его движениями, и ему это нравится. Он хочет, чтобы она смотрела. Одной рукой он опирается на стол позади неё, а другой ловко расстёгивает пуговицы на её брюках. И она уже тянется к нему, но он останавливает её.
— Сегодня только ты, — говорит он и она понимает, что он взял ведущую роль.
Гроновская просто отдаётся в его власть.
Он уже знал каждый сантиметр её тела, каждую чувствительную точку, знал, какие ласки она любит и от чего сходит с ума. Он испытывал большое удовольствие чувствовать её нежную кожу под своими руками, видеть, как её пробивает дрожь от его прикосновений, поцелуев, ласк.
— Свят… — тихо и возбуждённо она произносит его имя, прикусывая свои губы, чтобы с них не сорвался громкий стон.
Она готова сойти с ума от чувств, которые её накрывают. Гроновская понимает, что она всегда хочет быть с этим мужчиной и только с ним. Произносить только его имя, ибо другие — чужие. Они ни её, они никто. Ей нужен только он.
После, уже приведя себя в порядок, она говорит ему:
— Ты сведёшь меня с ума.
— Тогда я сойду с ума вместе с тобой.
— Ты, оказывается, романтик.
— Кто-то же должен быть, — усмехается он.
— Кажется, вам нужно идти на пары, Аристов, — говорит Гроновская нарочито строгим голосом, но он чувствует в нём улыбку.
— Не смею ослушаться, — бросает он и уходит, оставляя ключ в двери.
На выходные он решил увезти её в их загородный дом, чтобы она могла нормально отдохнуть и было попытался настоять на том, чтобы она оставила работу дома, но разве с ней поспоришь. Гроновская и работа — это одно целое. Если ты берёшь саму Гроновскую, будь готов принять и её работу.
В их загородном доме всё было в лучших традициях американского кино. Мама и сын постарались на славу. Пока Свят занимался хозяйскими делами, колол дрова для камина, на чём настоял отец, чтобы уж совсем не быть мажористыми и не забывать про ручной труд, Гроновская работала. Она изредка наблюдала за ним сквозь панорамные окна и думала о том, как ОН отреагирует на Свята. Кира нисколько не сомневалась, что Виктор там будет, на светском мероприятии, которые он терпеть не могла, но вынуждена была посещать время от времени. Она знала, что он обязательно отреагирует и попытается прощупать Свята, выведать грани дозволенности и выяснить, что парень из себя представляет. Также она не сомневалась, что Виктор сразу догадается, что они спят вместе. Но ей хотелось своими глазами увидеть, как изменится его лицо, когда он поймёт, что они не просто спят вместе, а что тут нечто большее.