— Я не это имел в виду.
— Занятие любовью и сознательное зачатие ребенка — разные вещи, Крис. Если ты этого не понимаешь, то отправляйся к своей вдовушке Бингхэм и делай с ней детей сколько хочешь.
Крис ошеломленно вздрогнул. Как Виктория узнала о ней? О Бингхэм не знал никто, кроме… Рэндела.
— Я убью его! — буркнул Крис.
— При чем тут он? Мне рассказала она. Он нахмурился.
— Анжела? На нее не похоже. Когда ты ее видела?
— В магазине сегодня утром. Конечно, она не говорила, что ты с ней спишь. — «Как мужчины иногда недогадливы!» — Она просто оглядела меня с ног до головы и процедила: «Вот почему он исчез». Я никогда ее раньше не видела и спросила имя у Рэндела. А узнав, что эта женщина живет в пятидесяти милях от города, понять все остальное было нетрудно.
Крис не сдержал улыбки:
— Ревнуешь!
Глядя на его кривую усмешку, Виктория невольно задалась вопросом, чего ей хочется больше: дать ему пощечину или поцеловать в губы?
— Нет, я просто чувствую себя уязвленной.
— Между нами больше ничего нет. Она вздохнула.
— Я могла бы это перенести. Меня удручает другое: я полагала, мы друг с другом полностью откровенны.
— Вот настолько откровенны? — кивнул он на ее локоть.
— Я имею право поостеречься, Крис. Это и в твоих интересах.
Какое-то время он молча изучал ее глаза; когда же снова заговорил, в голосе его слышалось неподдельное страдание:
— Ты оберегаешь и свое сердце. Не пускаешь в него никого, чтобы ни к кому не привязываться, а значит, уйти в любое мгновение.
На ее глаза навернулись слезы. «Нет, — кричало ее сердце, — я сама горюю, что расставание совсем скоро».
— Но нам действительно придется расстаться.
Крис выпрямился, его лицо превратилось в каменную маску.
— Слышать не могу больше.
Где-то хлопнула дверь, затем послышался голосок Лаки:
— Мисс Вик.
Она так и не сдвинулась с места, даже когда дверь распахнулась и на пороге показалась вихрастая голова.
— Мисс Вик?
Виктория машинально взяла его за руку. Крис по-прежнему пристально смотрел ей в глаза. Лаки перевел озадаченный взгляд с поблескивающих слезами глаз Виктории на нахмурившегося шерифа.
Внезапно она быстро нагнулась и поцеловала трогательную макушку малыша. Она еще не покинула это время, но уже скучала по Лаки, как по своему прошлому. По щеке из-под прикрытых глаз скатилась слеза.
— Как прошел день? — прошептала она. — Пойдем расскажешь.
И они с Лаки исчезли в коридоре. Крис лишь молча проводил их глазами.
Ругнувшись, Крис в третий раз попытался сосчитать общую сумму. Дважды он уже сбивался из-за криков за окном. Похоже, Джокин ни с того ни с сего взялся объезжать лошадей.
Настроение шерифа было хуже некуда: совсем недавно на ранчо приезжал Ноубл и, кроме прочих новостей, сообщил, что Бэкет расспрашивает всех о Виктории.
Да и вообще, Крис никак не мог стереть из памяти мерзкую сцену: Бэкет обхватывает Викторию за талию. Значит, она готова на все ради того, чтобы задержать преступника, готова даже рискнуть своей жизнью, а их любовь, конечно же, она ценит еще меньше.
Шум на улице стал громче, и Крис, поднявшись со стула, выглянул в окно. Бросив взгляд вниз, он изумленно замер, но уже через мгновение рванулся прочь из комнаты, пробежал мимо перепуганной Абигайл и выскочил во двор.
Черт бы побрал эту женщину!
Дико взбрыкивая, по двору прыгала разъяренная кобылица. Выгибаясь, чтобы удержаться, на ее крупе сидела Виктория.
Когда лошадь пронеслась мимо крыльца, Крис окликнул наездницу.
— Не мешай! — крикнула та. — Я ее уже почти объездила.
Кобыла, однако, была другого мнения и тут же стала бросаться из стороны в сторону, желая только одного: сбросить с себя седока.
Но она уже выбилась из сил. Взбрыкнув напоследок, животное смирилось со своей участью и перешло на галоп. Всего через минуту Виктория спокойно подъехала к крыльцу. Только когда она соскользнула на землю, Крис перевел дыхание.
Джокин бешено зааплодировал, но остановился сразу же, как только хозяин повернул к нему голову.
Краем глаза взглянув на шерифа, Виктория потянула лошадь к загону, что-то негромко говоря на ухо животному.
Закрыв загон, она вернулась к Крису, на лице ее читалось торжество.
— Что, черт побери, ты здесь вытворяешь?! Укрощение диких лошадей — очень опасное занятие.
— Я знаю.
— Но кто подбил тебя на это?
— Я сама решила развлечься.
Он едва сдержался, чтобы не выругаться.
— Это и в самом деле очень увлекательно, — добавила она.
— Я тебе кричал, чтобы ты слезла.
— Интересно, как? Спрыгнуть с лошади и пусть она меня затопчет?
— Господи, Вик, а что было бы, если бы ты упала?
— Я не собиралась падать. — Повернувшись, Виктория махнула рукой работнику. — Это все равно что борьба за первенство у двух женщин.
— Джокин говорил тебе, что потерял половину пальцев на руках?
— Да. — Виктория опустила голову. Она все никак не могла восстановить дыхание.
Крис поймал себя на мысли, что даже потное и пыльное лицо ее ничуть не утратило своей красоты.
— Сомневаюсь. — Перед его глазами снова и снова возникала картина того, как эта упрямица летит с лошади. — Запомни: я запрещаю тебе садиться на мустангов!
В глазах Криса Виктория с удивлением прочла, что он не требует, а чуть ли не умоляет, хотя тон свидетельствовал совсем о другом.
— Да ведь это не мустанги, а твои лошади, — возразила она, пожав плечами. — Но хорошо, я больше не буду.
Она направилась к дому. Собравшиеся у крыльца работники ранчо приветственно подняли руки, глаза их светились восхищением. Лаки захлопал, не жалея ладоней, затем скатился с крыльца и бросился в ее объятия.
— Здорово, мисс Вик!
— Спасибо, малыш.
Крепко обняв Лаки, она пошла за ним в дом.
В доме шерифа имелся душ. Позади здания, прямо рядом с черным ходом, располагалась деревянная пристройка, к которой шла тонкая труба от стоящего на крыше бака с водой. Виктория уже заглядывала в пристройку и знала, что у потолка труба кончается насадкой с отверстиями и пускающим воду устройством на цепочке. Совсем по-деревенски! Впрочем, для нее это не имело большого значения — подобным душем ей уже доводилось пользоваться, когда ребенком она отдыхала в скаутском лагере.
У пристройки не было крыши, и ее стены не доходили до земли; через окружавшие душевую деревянные желоба вода стекала в канаву, окружавшую и дом, и жилища работников.
Но причиной, по которой Виктория изучала душ в данную минуту, было вовсе не желание омыть себя живительными струями, а тот факт, что в душевой находился Крис.
С балкона дома Виктория видела его почти в полный рост. Наблюдая, как шериф трет мочалкой грудь, она могла только сожалеть, что это не ее нежная рука скользит сейчас по его загорелой коже.
— В твоем столетии душевые выглядят так же? Вздрогнув, Виктория опустила глаза: оказывается, Крис видел, что за ним наблюдают.
— Да. Почему ты решил построить душ?
— Я никогда не любил сидеть в ванной, в грязной воде, а купаться в речке уже поздновато. Вода для душевой нагревается солнцем.
— Вижу. Ну а что ты делаешь зимой?
— Приходится принимать ванну, — с сожалением вздохнул Крис. — На улице очень холодно.
Он снова принялся энергично тереть свое тело.
— А ты не думал нагревать воду в доме, Эйнштейн?
— Кто я?
— Э… Ученый, из двадцатого столетия. Крис поджал губы.
— Наверное, для тебя все это очень примитивно. Виктория устремила взгляд за линию горизонта. Солнце в горах уже садилось, бросая последние лучи в долину.
— Мне нравится эта примитивность.
Подняв голову, Крис залюбовался женщиной, восхищенно оглядывающей его владения. Что там ни говори, она принадлежит этим местам!