— Где будем говорить? — спрашиваю. — Может, погуляем?
— Нет, — робко просит она, — пойдемте ужинать к моей подруге?
— А не слишком ли это — заявиться на ужин посреди недели?
— Нисколько. Нас ждут.
Ну что ж; праздник продолжается?.. Только неудобно с пустыми руками; предлагаю зайти в магазин, покупаю торт, бутылку вина.
— А к мужу, как я велел, вы вернулись? — спрашиваю дорогой.
Она смущенно улыбается и отрицательно мотает головой.
— Где же ты живешь? — мгновенно чувствую горячую волну соучастия в ней, решительно переходя на ты.
— Вот у подруги и живу.
* * *
В квартире нас первым делом облаивает великолепный легавый пес коричневой масти с россыпью по шкуре мраморно-серых пятен. А уж потом, оттерев его, нас встречают хозяева, и ты знакомишь их со мною.
Станислава Донатовна и Борис Андреевич — некая середина меж нами и тобой: оба моложе меня, но старше тебя; оба почти одинакового роста и в то же время такие разные: она — в больших очках с золоченой оправой, с тонкими чертами лица, гладко причесанными волосами, в строгом платье со стоячим воротником. Образ монашки? Курсистки из прошлого века? Где я ее видел?.. А у него — румяное лицо, темная кудрявая шевелюра, легкая куртка нараспашку и неторопливость радушного хозяина…
— Ну, наконец-то, а то Надя нам про вас уши прожужжала! — смеется хозяйка. Оба разглядывают меня, маскируя внимательные взгляды улыбками и возгласами приветствий.
Нас раздели в прихожей; на этот раз ты в черном платье из китайского шелка с россыпью по черному полю золотых листьев и — в черном деловом пиджачке, — новая, улыбающаяся, уже стряхнувшая с себя пепельный налет. Как быстро ты меняешься! И держишь меня за руку, боясь потерять.
Хозяйка кое-как отцепила тебя от меня и утащила на кухню — помочь с ужином, а Борис Андреевич повел меня показывать гостиную со стандартными креслами, диваном, телевизором и музыкальным центром, со стандартным журнальным столиком, с обеденным столом и стайкой стульев вокруг; нестандартен здесь только стеллаж от пола до потолка вдоль одной из стен, набитый книгами, да полочки с диковинами на остальных стенах: куски минералов, раковины, засушенные рыбьи головы с огромными пастями, вырезанные из древесных корней зверушки, — а меж полочками — фотографии горных вершин, скал, водопадов и быстрых рек с плывущими по ним резиновыми лодками, плотами и байдарками.
Мы с хозяином неловко топчемся, словно обнюхивающие друг друга самцы; я рассматриваю коллекцию диковин и задаю вежливые вопросы — он сдержанно отвечает. Оказывается, собрал их он сам, поскольку любитель природы, рыбалки и путешествий, и все эти виды Кавказа, Памира, Саян и Алтая снимал тоже он; на плотах и лодках — он же; и все это — с достоинством и самоуважением. Однако меня больше тянет к книгам; рассматривать чужие библиотеки — моя слабость: покажи мне ее, и я скажу, кто ты!.. Пробежал взглядом по корешкам: разброс вкусов — обширный; большой раздел поэзии; есть редкие, только для спецов — но уж у спецов они вызовут трепет… Не ожидал, что меня приведут в такой дом.
— Хорошая библиотека, — похвалил я.
— Это — по Станиславиной части, — отозвался хозяин. — Мои тут — только приключения и география.
— Ну что ж, и они представлены достойно…
Тут хозяйка, войдя, попросила Бориса — мы с ним уже на "ты" и без отчеств — раздвинуть и поставить на середину комнаты стол; я предложил свою помощь, и мы, пыхтя, это проделываем. Затем стол тотчас оказывается застеленным белой скатертью; Станислава Донатовна расставляет посуду, а ты принимаешься носить блюда. Мы с Борисом, не мешая, разговариваем в сторонке, но я слышу и вижу боковым зрением только тебя, и ты, чувствуя на себе мой взгляд, носишься из кухни в гостиную, сняв свой строгий пиджак и вея черным шелковым платьем в золотых листьях, как пиратским флагом, гоняя, словно крыльями, вокруг себя волны воздуха, и уже само твое хлопотливое порхание создает атмосферу праздника, а во мне рождается стойкое чувство тревоги перед неизбежностью…
И, наконец, мы все, слегка уставшие от ожидания — за столом. Тут и наша магазинная бутылка, и самодельное розовое винцо в пузатой бутыли, и хрустальные звонкие бокалы, и сияющий белизной и сочными красками фарфор, и блистающие мельхиором ножи и вилки, и салфетки, и великолепные домашние закуски: грибочки, огурцы, помидоры, малосольная рыбка, густо посыпанный алой брусникой капустный салат, тушеный папоротник, — все это даже по виду необыкновенно; а тут еще — отварной, пышущий горячим паром картофель в кастрюле, потрескивающее в горячей сковороде жареное мясо… Видно, что гостей здесь любят и принимать, и потчевать… И мы начинаем наше импровизированное застолье; аппетит у всех отменный, а вино еще подогревает его.