— Милый, как мне с тобой хорошо!
— И мне тоже. Знаешь, что я хочу тебе сказать?
— Что? Скажи! Скажи!
— Не хочу больше с тобой расставаться.
— Правда? И завтра не уедешь?
— Уеду. А вечером вернусь, чтоб больше не уезжать.
— Милый, какой ты молодец! Я уже не могу, я умираю без тебя! Делай со мной что хочешь — я твоя! Я принадлежу тебе, слышишь?
— Слышу.
— Люби меня всегда, всю жизнь, ладно? Как я Тебя буду любить, когда будем вместе! Я все-все буду делать, чтобы дать тебе как можно больше сил!
— Да, милая. Ты мне их уже даешь!.. Только где мы будем жить?
— Не знаю. Неважно!.. Прости, милый, что обрекаю тебя на бесквартирье — но ведь у нас есть головы, руки!
— Умница!
— Пока не устроимся — будем здесь. Я намекала Станиславе — она согласна, а Боря — как Станислава. Они добрые, я их люблю!
— Но мы не можем пользоваться их добротой!
— Вот увидишь, они обидятся, если будем искать жилье на стороне!
— А как твоя дочь — ты же должна взять ее с собой?
— Милый, я боюсь с тобой об этом говорить!
— Я буду любить ее без всяких оговорок.
— Спасибо, милый!
— А отец отдаст?
— Не знаю. Там — как решит свекровь. Может сделать назло… Милый, может, я схожу с ума? Но если бы мне предложили выбор: ты — или дочь? — я бы без колебаний выбрала тебя!
— Не надо — выбирать не придется!
— Знаешь, милый… Мне стыдно сказать…
— Говори — мы ведь теперь муж и жена! Это пока наша с тобой тайна.
— Да, милый, да! Но у меня нет никакого приданого в наш будущий дом! Так получилось, что мы… наши с мужем вещи…
— Не забивай себе этим голову! Мы заработаем, у нас будет все!.. Ты знаешь, я тоже не хочу ничего забирать — каждая вещь будет кричать о прошлом. Не хочу сравнений с прошлым!… Я ведь подозревал, что ты где-то есть, всматривался, гадал: она — не она?.. А увидел тебя там, на дороге, и сразу, по первому взгляду понял: ты!
— И я, милый, и я тоже! Я о тебе со времен института помнила, во сне видела, и вдруг — вот он! У меня ноги задрожали — помнишь: я оступилась, а ты поддержал?
— Помню, конечно!
— Я ведь видела, как ты сошел с автобуса; я убегала от тебя. Не знаю, как дошла потом, как по фойе бродила; спряталась и следила за тобой — боялась потерять… И еще, знаешь, чего боялась?
— Чего?
— Вдруг окажешься пустым, надутым вблизи?.. Решила: подойду — не укусит же, и будь что будет! А когда заговорил — так сразу стало легко!
— Ну, вот и нашлись… У меня ощущение, что я всю жизнь сражался в одиночку, и удары мне наносили именно в спину — а теперь за спиной ты. Давай держать круговую оборону, и никакие беды нам будут не страшны!
— Да, милый, да — я твой тыл, твой щит!.. Мне так легко теперь: с тобой я могу позволить себе быть самой собой; и в то же время так страшно: на какую высоту мы забрались!
— Так это прекрасно! Чего ты боишься?
— Высоко падать.
— А зачем падать? Давай держать высоту.
— Давай, милый!.. Но знаешь, чего бы я еще хотела?
— Чего? Скажи! Сегодня — ночь нашей мечты.
— Знаешь, милый… Когда у нас будет свой угол, я бы хотела родить сына, и чтобы он был похож на тебя. Ты не сердишься?
— Конечно же, родишь, но — только когда все устроится, ладно?
— Как скажешь, милый, так и будет…
* * *
Утром за завтраком мое решение остаться здесь с тобой было согласовано с хозяевами легко и быстро, и я поехал в деревню.
Надо было в тот день еще поработать за письменным столом — но как было работать? Я перебирал и укладывал бумаги, рвал и бросал в печку ненужные. Потом вышел на улицу, в огород, где солнце стремительно оголяло от снега черную землю, жирно блестевшую от напитавшей ее воды; спустился к вздувавшейся речке, думал о прожитой жизни и подводил кое-какие итоги — будто уезжал далеко-далеко. Меня ждала новая жизнь; я прощался с прошлым и вглядывался в смутное будущее.
А вечером, вернувшись в город, попал за пиршественный стол — ты расстаралась, блеснула кулинарными способностями: сама приготовила праздничный ужин с большим пирогом. Снова мы сидели за столом вчетвером, ужинали и пили вино. Было нечто вроде нашей странной помолвки — чужих мужа и жены. Я восхищался твоими кулинарными талантами.
— Милый, это только начало!.. — заверяла ты меня.
* * *
А через день — чтобы уж сжечь мосты: не в моих правилах ждать, когда все само собой уладится, — позвонил Ирине и признался, что у меня, кажется, решилась судьба, и я уже не вернусь.
— Она что, молодая, твоя судьба? — ехидно осведомилась Ирина.