Тут в кафе ввалилась новая орава — закончился вечер поэзии; привели сюда и поэтов. Их было двое; невзрачные неопрятные люди неопределенных возрастов, они вели себя хозяевами положения и капризничали; один из них был с гитарой — его тотчас усадили и упросили петь. За столиками, рассчитанными на четверых, теперь умудрялись сидеть по семь-восемь человек; началось нечто свальное; слушать этот гвалт не хотелось, и я попробовал объяснить собеседникам, что мне пора на электричку.
— Старик, да зачем тебе ехать, а утром возвращаться? — стал с жаром уговаривать меня Арнольд. — Я пока один в квартире; поехали ко мне — останешься на ночь, и поговорим нормально!
Я начал категорически отказываться, однако отделаться от него было непросто: он опять прибег к помощи Надежды — теперь и она просила:
— Оставайтесь, а? Ну, пожалуйста!
Меня, между прочим, занимало: в каких они отношениях?.. Хотя какое мне дело? Но тут начало действовать выпитое вино; я размякал, и я доставлял кому-то своим присутствием удовольствие?.. Мы поднялись. Надежда — поразив меня своей бережливостью — собрала все, что осталось у нас на столе, и рассовала в свою и Арнольдову сумки.
4
Поймали такси, и когда, едучи через центр, проскочили мимо поворота на вокзал — заныло ретивое: что я делаю, куда несусь? — и остановиться невозможно: позывные чужой молодости стучат в виски и зовут на приключения; меня уже несло; было страшновато и интересно: что там, дальше?
Похоже, и у Надежды то же самое, потому что, когда миновали центральный проспект, затем мост через реку, потом длинную улицу, и свернули куда-то — Арнольд вгляделся в окошко, попросил водителя остановиться, и когда тот притормозил — спросил у Надежды: "Не узнаешь перекресток? Тебе домой пора". Однако она, вжав голову в плечи, не пошевелилась.
— Я с вами хочу! — наконец, сказала она.
— А муж? — напомнил Арнольд.
— Это мои проблемы.
— Ну-у, мать, — покачал он головой. — Я и не знал, что тебе нельзя вина!
— Арнольд Петрович, не будьте занудой, а? — взмолилась она. — Можно, я еще часик побуду с вами? Сегодня такой день!
— Ладно, шеф, поехали! — скомандовал он водителю, и, когда тот тронулся, добавил внушительно: — Только на меня свои проблемы не вешай, ладно?
Надежда тихо хмыкнула, но от ответа уклонилась.
* * *
В единственной жилой комнате запущенной Арнольдовой квартиренки — как в дешевом гостиничном номере: лишь диван-кровать, стол, кресло да два стула. Арнольд принялся объяснять, что привез пока одни "дрова" — остальное перевезет вместе с семьей в мае.
На кухне — полно пустых банок и бутылок, меж которыми нет-нет да мелькнет резвый таракан. Зато есть столик с пластиковым верхом и три табуретки. Здесь и решили обосноваться с ужином.
Оказалось, у Арнольда есть картошка, и Надежда взялась поджарить ее. И, действительно, пока он доставал из холодильника водку, колбасу, маринованные огурцы, резал хлеб и расставлял посуду, — она как-то быстро успела почистить и наскоро поджарить на электроплите сковороду картошки.
Мало того, вместе с прихваченными из буфета бутылками и мятыми бутербродами она извлекла из своей битком набитой объемистой сумки еще несколько мятых алых гвоздик.
— А это у тебя откуда? — удивился Арнольд.
— Да-а… - замялась она. — Еще когда уходили из конференц-зала, я прихватила несколько: все равно ведь завянут.
— Ну-у, Наде-ежда! — крутил головой Арнольд. — Экая ты сноровистая! Завидую твоему мужу!..
Однако хлопоты неугомонной Надежды на этом не кончились.
— А свечи у вас, Арнольд Петрович, есть? — спросила она.
Тот достал из навесного шкафа пачку свечей. Не было подсвечника; Надежда нашла среди посуды глиняную плошку, закрепила в ней и зажгла свечу и погасила верхний свет… И вот мы за столом: Арнольд — напротив, Надежда между нами. Маленький живой огонь в центре стола как-то сразу сплотил нас в тесный круг; наши лица приобрели графическую резкость, глаза потемнели и заискрились, на стенах заколебались наши тени, и простецкий ужин сразу преобразился в торжественную трапезу… Кому-то из нас выходило произнести нечто, подобающее моменту. Взялся я.
— Мне было необыкновенно приятно встретить тебя, — кивнул я хозяину, — и познакомиться с вами, — сказал я Надежде…