========== глава 18 ==========
Хината потрясенно смотрела на брата. Такой пламенной речи, такой полной открытости его души она от него не ожидала. Максимум, на что она могла рассчитывать, это на улыбку и нежное слово… Но теперь, после таких его слов, она была готова ради него на все. Впервые за долгие годы он снова раскрылся перед ней. Душой, мыслями, сердцем… телом. Более того, он признался ей в любви! О таком застенчивая девушка и мечтать не смела.
— Неджи, ты… — она во все глаза смотрела на него. Не сумев подобрать тех слов, что озвучили бы то, что творилось у нее на сердце, она лишь бессильно выдохнула: — Я люблю тебя.
Он лишь улыбнулся ей в ответ, глядя на нее заботливо и нежно. Он прильнул к ее губам, и Хината почувствовала во рту его язык. Нежный и настойчивый, он уже успел стать желанным гостем для нее. Этой ночью Хината купалась в нежности его глаз, прикосновениях губ, словно нежностью Неджи хотел искупить все те годы равнодушия и холода, что он вылил на нее. Осторожно и медленно, словно боялся испугать ее, он снимал по очереди каждую деталь ее одежды, пристально глядя ей в глаза. И когда Хината осталась совсем обнаженной, она застенчиво покраснела и попыталась прикрыть грудь рукой. Но Неджи ласково остановил ее. И тогда Хината закрыла глаза, чтобы не видеть его взгляда, из-за которого дрожь пробегала по ее телу.
— Не закрывайте глаз, Хината-сама, — с нежной шутливостью произнес он, желая приободрить ее. – Иначе рискуете пропустить все самое интересное.
Она послушно открыла глаза, краснея еще больше, и тогда Неджи, осторожно уложив ее на постель, скользнул губами по ее шее к ушку и прошептал:
— Но знаете, что мне нравится в вас больше всего, Хината-сама? – он понизил свой голос еще на несколько октав. – Ты так мило краснеешь. Я схожу с ума, когда ты так делаешь.
Хината расширила глаза. Такой откровенности от брата она не ожидала.
Тем временем Неджи сел у нее в ногах, желая разглядеть ее всю. Долгими ночами он представлял себе, как выглядит его сестра без одежды, но то, что он увидел превзошло все его ожидания. Он, конечно, мог и бьякуганом воспользоваться, но это бы уже не доставило ему такого наслаждения, как если бы такое происходило в реальности. Темные волосы Хинаты рассыпались по подушке создавая ослепительный контраст белого и черного с синим отливом, а местами и серебристым из-за лунного света. Неджи бы не смог бьякуганом увидеть этого, не смог бы увидеть мило краснеющие щеки, матовую белизну ее кожи, стройность длинных ног, которые Хината всегда прятала под бесформенными чунинскими штанами, тонкость талии, всегда скрываемой под фиолетовой спортивной курткой, темные ореолы сосков, иссиня-черный, чуть кудрявый треугольник внизу плоского живота, большую, красивой формы грудь… В этом скромница Хината всего лишь на чуть-чуть уступала Цунаде-сама. Да, такая практичная вещь, как Кеккэ Гэнкай бьякуган, увы, не была рассчитана на то, чтобы замечать такие прелести.
Хината нестерпимо краснела под его взглядом и с трудом подавляла в себе желание закрыть глаза и по-детски прикрыть лицо руками. Она краснела, горела, пылала и возбуждалась все сильнее под этим пристальным взглядом стальных глаз. Она смущенно смотрела на него из-под занавеса густых черных ресниц, и ждала, что же он сделает дальше. Больше всего ее смущал тот факт, что она была абсолютно обнажена перед ним и телом, и душой, в то время как сам Неджи оставался полностью одетым. Этот факт одновременно и ужасно смущал, и невыносимо возбуждал.
Наконец, Неджи перестал пристально рассматривать ее тело и скользнул по ней вверх. Одна его рука, как и тогда в переулке, нежно перехватила ее запястья, сведя их вместе, и подняла вверх, прижав к подушке. Хината была теперь перед ним абсолютно беспомощна. Ослепительный контраст между его горячими губами, скользившими вдоль ее шеи, и холодом металла от брусьев кровати заставил Хинату тихо застонать. Она ощутила, как Неджи проводит языком по ее коже вниз, к груди, и задохнулась. Почувствовав его исследующие губы на набухшей горошине соска, она вскрикнула и выгнулась дугой. Вторая его рука ласково проводила по ее талии, словно приободряя и успокаивая. Хината начала извиваться. Тем временем губы Неджи продолжили свой путь по ее истомившемуся телу. Соски ее набухли от трения о его белую рубашку, и Хината начала тихо беспрерывно постанывать. Его язык и губы просто сводили ее с ума, воспаляя и тело и разум.
Громкий стон вырвался из ее груди, когда она почувствовала его губы внизу своего живота. Неджи… О, Ками-сама, неужели он собирается?..
В ответ Неджи улыбнулся и провел языком по внутренней стороне бедра вверх. Лаская ее в этом запретном месте, Неджи знал, что сейчас щеки Хинаты пылают, словно небо на закате, когда по горизонту расплывается огненное марево от заходящего дневного светила…
Крупная дрожь пробежала по телу Хинаты, она выгнулась дугой, но руки Неджи крепко держали ее бедра. Он уже давно отпустил ее запястья, но Хината теперь сама держалась за брусья кровати, не зная, куда деть руки. Она пыталась сдерживать громкие стоны, рвущиеся из ее груди, когда ощущала язык Неджи там, внизу. Беспрерывная дрожь била ее тело, и с каждым движением его языка волна удовольствия уносила ее все дальше и дальше. Казалось, Неджи хотел добиться потери ее сознания. Но он лишь желал, чтобы у Хинаты появились крылья…
И Хината полетела. Ее разум и душа отделились от тела. Никогда еще она не видела звезд так близко, как сейчас, в эти мгновения…
Когда она очнулась, то увидела, что Неджи сидит на краю кровати и с улыбкой наблюдает за ней. Она смущенно потупилась, заставив Неджи улыбнуться еще шире. Хината села и робко коснулась его плеча.
— Неджи, я…
Она запнулась и замолчала, не зная, как выразить то, что сейчас чувствовала, как сказать ему «спасибо» за то наслаждение, что он ей только что подарил. Но Неджи лишь ласково дотронулся до ее щеки и тихо произнес:
— Не нужно лишних слов, Хината-сама. Я все понимаю.
Она кивнула и застенчиво коснулась его рубашки, не глядя ему в глаза. Неджи мгновенно понял, что Хината, в свойственной ей робкой манере, пытается пригласить его продолжить. Улыбка скользнула по его чувственным губам, и он, поднявшись с кровати, заметил с озорной насмешкой в голосе: