— Нет, я понимаю, — прерывает его Дин.
Кас, кажется, удивлен.
— Понимаешь?..
— Ты должен найти свое место в жизни как человек, — говорит Дин. — Это ясно. Слушай, мы с Сэмом обсудили это, и мы знаем, что для тебя сейчас непривычный переходный период. Конечно, ты уже бывал человеком и раньше, но… все равно это, наверное, странно. Так что делай, что тебе нужно. Все в порядке. Просто… может, хоть иногда бери выходной? — Дин медлит, наблюдая за Касом, но Кас только стоит у метлы и смотрит на него в ответ с напряженным вниманием. — То есть… не загоняй себя в землю? — добавляет Дин. — Не гробь здоровье.
Некоторое время Кас молчит.
— Я пытаюсь, — говорит он наконец.
Однако теперь Дин обращает внимание на отчетливые синяки под глазами у Каса и знакомое озабоченное выражение на его лице. На самом деле это озабоченное выражение не сходит с лица Каса в последние дни — он постоянно выглядит так, будто несет на себе какое-то бремя или находится под стрессом. «Все равно он выглядит хорошо, — думает Дин, оглядывая его с головы до ног. — Он неизменно выглядит хорошо. Одежда опрятная, он явно взялся за себя. И художественный беспорядок на голове теперь почти безупречный. Но у него такой утомленный вид…»
— Знаешь, не обязательно делать это в одиночку, — говорит Дин, думая о том, как Кас пытается скопить денег на какую-то таинственную цель в жизни, сам. — Мы могли бы помочь. То есть я понимаю, что ты, наверное, хочешь сделать все сам. Но это не обязательно.
Кас по-прежнему неотрывно смотрит на него, и теперь следует такая долгая пауза, что Дин немного озадачен напряженностью его взгляда.
В конце концов Кас разрывает зрительный контакт. Он со вздохом отворачивается к стенду с хот-догами и какое-то время наблюдает, как они вращаются на решетке в своей мини-печке. Наверное, ему просто нужно уронить на что-то взгляд, но Дин пытается пошутить, чтобы разрядить атмосферу:
— Только не говори мне, что влюбился в эти хот-доги.
При этом ему на ум приходит миллион еще более пошлых шуток про хот-доги, сосиски и любовь, и Дин стискивает зубы, чтобы не произносить их вслух (и не думать о них).
Кас едва слышно усмехается.
— Вообще-то меня уже от них тошнит, — говорит он. — Не могу их больше есть.
— Неудивительно, — отзывается Дин. — Мой тебе совет: ешь пироги — пирог нельзя испортить, а вот, что кладут в эти хот-доги, лучше даже не знать. Это же заправка — без обид, но тут пища не для гурманов.
Кас смотрит на него искоса.
— Но знаешь, это успокаивает, — говорит он.
— Успокаивает?
— Знание, что я хоть что-то могу контролировать. — Кас поворачивается и указывает на залитый светом магазин.
Дин подходит поближе, чтобы проследить его взгляд. Это всего лишь магазин при автозаправке, но, когда Дин пытается увидеть его глазами Каса, он выглядит даже впечатляюще — этот маленький магазинчик, полный провизии для путешествующих людей. В нем собрана всяческая странная еда и конфеты в ярких упаковках, свезенные из тысяч разных мест и аккуратно выставленные на полках для тысяч путешественников, направляющихся в тысячи городов. Все безупречно чисто и организованно. Пол только что подметен, в кофейниках — свежий кофе, который Кас, должно быть, только что приготовил. Полки заполнены товаром, и на прилавке нет ни крошки. Здесь ярко, светло и чисто. Все блестит.
— Всего я исправить не могу, — произносит Кас медленно. Дин не сразу понимает, что он больше не имеет в виду магазин. — Я теперь ничего исправить не могу. Надо принять этот факт. — По лицу Каса пробегает мрачная тень, но потом его лицо светлеет, и он добавляет, снова оглядывая торговый зал: — Но по крайней мере я могу поддерживать чистоту здесь. В одном этом маленьком уголочке мира. Восемьсот квадратных футов — их я могу подмести. И, кажется, это максимум, что в моих силах.
— Ты можешь сделать гораздо больше, — уверяет его Дин. Но, как ни странно, плечи Каса опадают, и он выглядит только еще сильнее уставшим.
— Не могу, — говорит он. — Правда, не могу. — Теперь в его голосе грусть, как будто он опечален какой-то потерей, которой не в состоянии объяснить. И которой Дину не понять.
«Что его беспокоит?» — гадает Дин. Это может быть что угодно. Потеря могущества? То, что его выгнали из Рая? Потеря его семьи ангелов, и Чака? Может, Кас скучает по своему старому гарнизону?
Дина озаряет внезапная мысль, и он спрашивает:
— Ты скучаешь по крыльям?
Он тут же жалеет, что раскрыл рот, потому что Кас неожиданно выглядит так, будто получил удар в живот. Его губы туго сжимаются, и он даже слегка съеживается, сгорбив плечи и уронив подбородок. Он скрещивает руки поверх своего голубого жилета, потирая плечо рукой, как будто ему вдруг стало холодно.
— Ох, — говорит Дин. — Прости, забудь. Я не…
— Я думал, что в конце концов привыкну, — перебивает Кас, глядя в пол и обхватив себя руками. — Я всегда думал, что приспособлюсь. Но я даже смотреть на птиц больше не могу.
***
К магазину прибывает сразу несколько машин покупателей, и Кас быстро стряхивает с себя тоску по поводу крыльев. На самом деле даже подозрительно, насколько хорошо он ее прячет: как моментально поднимает подбородок, расправляет плечи и вновь приобретает спокойствие стойкого оловянного солдатика.
— Мне надо работать, — говорит он Дину тихо, суя ему в руки персиковый пирог. — Увидимся вечером.
И Дин уходит восвояси, отправляясь в двухчасовую поездку обратно домой.
«Но не зря съездил, — думает он, сидя за рулем. Персиковый пирог лежит на пассажирском сиденье рядом. — И не только из-за пирога. Приятно видеть, что Кас похож на себя, даже на работе».
Голос у Каса был нормальный — его обычный низкий баритон; смотрел он на Дина как Кас смотрит обычно; и его кривая улыбка и то, что он говорил и как отреагировал на вопрос о крыльях (черт, зачем Дин вообще упомянул об этом?)… — все это было похоже на Каса.
Это действительно Кас, Дин уверен.
***
«Ну и что, что он не хочет охотиться? — думает Дин несколько дней спустя. — Не хочет, и ладно». Новый уклад на самом деле не так уж и плох. Они все равно проводят время вместе. Кас возвращается в бункер по вечерам, после немыслимо долгой дороги, и даже трогательно, что он ездит так далеко ради того, чтобы провести час-другой с Сэмом и Дином. Они часто вместе завтракают по утрам, а по вечерам смотрят фильмы, и иногда Кас помогает им с исследованиями. «Морковка-призрак» не становится исключением: у Каса множество полезных идей, и, когда назревает новое дело, он начинает вечерами помогать им с подготовкой. После, когда дело закончено и Сэм с Дином возвращаются домой из поездки, Кас всегда хочет услышать рассказ до мельчайших подробностей.
Он только не хочет ездить с ними, вот и все. И Дин, и Сэм продолжают предлагать —каждый раз. Но каждое приглашение встречает один и тот же набор отговорок. Кас «слишком занят»; ему «просто нужно еще немного наличных»; у него «график», которого он вынужден придерживаться; он «хотел бы поехать… но позже».
Всегда «позже». Никогда не сейчас.
Зато он, кажется, обживается в бункере. В спальне, которую обустроил для него Дин, начинают появляться его немногочисленные вещи: Кас теперь вешает свой плащ и пиджак в шкаф, а в комоде у него лежит стопка аккуратно сложенных рабочих жилетов и небольшой ассортимент белья, носков и рубашек. Это хороший знак. Поначалу Кас вообще занял эту комнату крайне неуверенно — что было немного странно, учитывая, как он годами до этого совершенно свободно проводил время в бункере. Но, видимо, решиться спать в кровати и иметь свою собственную комнату ему было труднее.
Как-то обдумывая это, Дин вспоминает, что у Каса ведь никогда не было здесь своей комнаты. На самом деле в тот единственный раз, когда Кас спал в кровати в бункере, Дин выгнал его на улицу несколько часов спустя.
***
Они смотрят много разных фильмов. Кас уже знает все сюжеты наизусть, однако оказывается, что ему все равно интересно смотреть кино в первый раз. Втроем Дин, Сэм и Кас заканчивают экскурсию по классическим вестернам («Я удивлен, что этот жанр не освещает тему коров», — комментирует Кас*). Неделей позже они просматривают эпопею про Индиану Джонса («Ковчег Завета не плавит людей таким образом! — настаивает Кас. — Ну разве только изредка»). Дальше следуют «Звездные войны» («По крайней мере, отец Люка поговорил с ним в самом конце. И поговорил по-хорошему», — замечает Кас и становится молчалив).