У него даже образовалась его собственная маленькая семья. Он, и Сэм, и в последнее время еще Кас. Они втроем присматривают друг за другом уже многие годы, и… этого хватает.
Так даже хорошо.
Дин знает, что будет хранить память об этом свидании с мамой до конца своих дней, но он бы не сказал, что это было «нужно ему больше всего».
— Да, я тоже не понимаю, — отвечает он Сэму. — То есть я скучаю по маме, конечно, — всегда скучал. Мне жаль, что я не вырос в ее присутствии, но… — Дин умолкает. — В общем, что-то в этом не то, — наконец подытоживает он.
Сэм говорит:
— Ну, у Амары всегда слегка извращенные подарки. Немного темные.
— Темные, именно.
И внезапно они оба смеются. Слышать, как Сэм смеется, невероятно чудесно. Кажется, Дин не слышал этого уже очень давно.
В этот момент Дин вспоминает, что до сих пор не услышал низкий голос Каса и было бы здорово услышать и этот голос тоже, поэтому он просит:
— Эй, не дашь Касу трубку?
— Ах, да! Кас куда-то исчез! — говорит Сэм. — Я совсем забыл тебе рассказать! За новостью о том, что ты жив… В бункер ворвалась какая-то англичанка, зашвырнула Каса неведомо куда и стреляла в меня.
Дин только что свернул на новую извилистую дорожку, все еще надеясь найти выход из этого чертова парка, но при этой новости он замирает посреди дороги, тупо глядя на тропу перед собой. Наконец он произносит:
— Нам хоть на часок можно передохнуть?
— По-видимому, нет, — отвечает Сэм с грустной усмешкой.
— Что произошло? — спрашивает Дин. Он снова отправляется в путь, теперь ускорив шаг. Внезапно необходимость выяснить, где он, и вернуться в строй становится куда более срочной. — Где Кас? Он в порядке?
— Я пытаюсь до него дозвониться, но он не берет трубку с тех пор, как исчез. Это было пару часов назад — с тех пор его не слышно. Я думаю, может, он оказался вне зоны сигнала, как ты сначала. Надеюсь, он скоро перезвонит.
Первая мысль Дина — «я должен найти Каса немедленно», вторая — «Кас, должно быть, еще думает, что я мертв», и третьим к нему приходит воспоминание об объятии Каса.
***
Это определенно был вечер телячьих нежностей. Их была как минимум чертова дюжина, и возглавляли список целых три объятия — каждое по-своему пронзительное. Одно из них было от мамы, еще одно — конечно, от Сэма, но самым первым было то неожиданное объятие от Кастиэля на кладбище. По правде говоря, оно застало Дина врасплох, потому что Кас никогда раньше не обнимал его вот так искренне.
Во время этого объятия к Дину в несколько этапов пришло понимание. Сначала Дин думал, что это будет эдакое супер-краткое формальное мужское объятие — не настоящее объятие. Потом он понял, что оно длится чуть дольше положенного, и тогда ему показалось, что, может быть, это один из тех моментов, когда Кас пытается неуклюже сымитировать взаимодействие между людьми, не вполне чувствуя его нюансы. Но потом Дин ощутил, как Кас сжал его крепче, и понял, что Кас, на самом деле, прекрасно осознавал все нюансы данного людского взаимодействия и вложил смысл в это объятие. И каждая его секунда была не случайна. Еще мгновением позже Дин понял, что Кас по-настоящему скорбит…
Дин знал, что, умирая, он покидает Сэма. Но ему не приходило в голову — во всяком случае, до того момента, — что он покидает еще и Кастиэля. Что Касу он, наверное, тоже нужен.
В тот момент Дину захотелось сказать Кастиэлю столько всего…
Захотелось рассказать обо всех бессонных ночах, о бесконечных часах отчаяния, когда он пытался найти хоть какой-то способ изгнать Люцифера. Описать, как он скучал по голосу Каса, сменившемуся жутковатой и неприятной протяжной манерой Люцифера… Как ужасно было видеть родное лицо искаженным этими отвратительными ужимками (как вообще возможно, чтобы одна и та же оболочка выглядела и звучала так по-разному?).
Дину захотелось как-то дать понять Касу, насколько сильно он скучал по нему.
Ранее, во время поездки в магазин за спиртным, Дин отчасти попытался сказать Касу об этом. Ему удалось артикулировать какие-то вещи — во всяком случае, «ты наш брат», — прежде чем позвонил Сэм и им пришлось мчаться назад. «Ты наш брат» — это, конечно, была правда, и это было важно. Очень важно. Но это было не все.
И во время объятия, чувствуя, как Кас вцепился в него и не хочет отпускать, Дин пожалел, что не может остановить время, чтобы усадить Каса и сказать ему все. Все то, о чем Дин никогда ему не говорил.
Но в конечном итоге Дин смог произнести только абсолютно бессвязное: «Ладно… Ладно… Ну-ну…»
«Я бы мог пойти с тобой», — сказал Кас после этого.
Это на самом деле было предложение умереть бок о бок с Дином — и Кас высказал его так буднично… Словно это была какая-то мелочь.
***
— …и после этого я легко справился с ней, — говорит Сэм, и Дину приходится напрячься, чтобы переключить внимание на разговор. Сэм говорит об англичанке. — Может, она просто стрелять не умеет, а может, не ожидала, что я так поднырну, — продолжает Сэм. — Но уж в меня не первый раз стреляют! Я нырнул к ее коленям, она промахнулась, мы поборолись, и я победил. После этого мы побеседовали. — Дин знает: это означает, Сэм привязал ее к стулу. Может быть, наставил на нее ее собственный пистолет. Беседа по-винчестеровски, как обычно. Сэм продолжает: — По-моему, я убедил ее, что мы по одну сторону баррикад. Отметил, что Солнце пришло в норму и Тьма изгнана, как и Люцифер, — она-то не знала, что все проблемы уже решены. И после этого я ее отпустил, что, по-моему, ее крайне удивило. Короче говоря, теперь она думает, что мы просто «сбились с пути», но «не совсем безнадежны», выражаясь ее же словами. — Сэм усмехается. — Потом я показал ей нашу библиотеку и мы еще поговорили, и теперь она считает, что мне требуется «надлежащее обучение». — При этих словах Сэм имитирует ее британский акцент. — Она сказала, что я упустил свое призвание! Ха… Я ответил, что подумаю об этом. И она отчалила обратно в Лондон объясняться с тамошними Хранителями Знаний — или Хранительницами — и убеждать их вычеркнуть нас из расстрельного списка. В общем, кризис предотвращен.
— Ладно, — говорит Дин туманно, не обратив внимание ни на что из сказанного, кроме «кризис предотвращен». — Но теперь надо найти Каса.
— Угу, согласен, — отвечает Сэм. — Я позвоню сотовому оператору и попробую узнать местонахождение его телефона. И приеду за тобой. Ты где вообще? Где прошло эпохальное воссоединение Чака и Амары?
— В каком-то саду, — говорит Дин. — Похоже на парк. Не уверен, где это. Я тут плутаю по тропинкам… — В этот момент тропа, по которой он идет, наконец выходит на вершину холма, и перед Дином открывается вид. Дин стоит на заросшем деревьями склоне, глядя вниз на средних размеров город у реки. Внизу видно много мостов и неоновый знак со скачущим оленем. И луна, похоже, поднимается над… вулканом — над одиноким вулканом на восточном горизонте, озаряя его снежные склоны серебристым светом. Ни одной другой горы вокруг не видно.
Что ж, это сужает круг.
— Портленд, — говорит Дин Сэму. — Я в этом знаменитом розовом саду в Портленде, Орегон.
***
Пока Дин ловит машину до пригорода Портленда и ищет там какую-нибудь старую тачку, которую не стыдно угнать, Сэм уже в дороге. К полудню следующего дня Дин ползет на старом Додже Кольт через Скалистые горы Айдахо, уговаривая машину протянуть еще чуть-чуть, в то время как Сэм подъезжает на Импале к Солт-Лейк-Сити. К ночи они наконец встречаются в круглосуточной закусочной для дальнобойщиков в Тремонтоне, штат Юта, где Дин бросает крошечный Додж.
Всю дорогу до встречи они провели на связи по телефону, так что не сказать чтоб они давно не общались, и все равно встреча получается очень эмоциональной. Следует еще одно объятие, и оно выходит прочувствованным и в тысячу раз более счастливым, чем прошлой ночью. Дин не может даже постучать брата по спине (чтобы как бы сказать: «ладно, мы вроде обнимаемся, но на самом деле это я просто чтобы тебя отмутузить»). Вместо этого он вцепляется одной рукой Сэму в затылок и держится другой за его спину. И Сэм делает что-то похожее.