— Твои крылья же на мне, да? — шепчет Дин.
— Да, — отвечает Кас. — И когда-нибудь, когда мне станет лучше… — Он наклоняется вперед, совсем близко, нагибая голову к плечу Дина так, что его губы оказываются прямо у уха Дина. Он медленно опускается на Дина всем весом, всем упоительно тяжелым теплым весом, и их члены восхитительно прижимаются друг к другу. Поначалу Кас не разговаривает: Дин чувствует его горячее дыхание сбоку головы, но Кас ничего не произносит. Вместо этого он медленно проводит черным перышком с другой стороны шеи Дина. Перо оставляет за собой огненную дорожку.
Потом Кас шепчет хрипло прямо Дину в ухо:
— Когда мне станет лучше, я достану крылья в материальную плоскость. Я обниму тебя ими, Дин, клянусь. Я обниму ими тебя всего, физически, прямо здесь, в этом мире, я прочувствую перьями каждый дюйм твоей кожи… — голос Каса хрипнет сильнее, пока он это произносит, как будто это самое запретное, самое эротичное, самое возбуждающее, что он может себе представить — и от этой хрипотцы в его голосе это немедленно становится самой запретной, эротичной и возбуждающей фантазией и для Дина.
— Я ощупаю перьями тебя всего, Дин, — прямо как вот этим пером… — говорит Кас, снова садясь, и проводит черным перышком вниз по животу Дина к его паху, а затем очень медленно прямо по головке его члена. И теперь Дин уже стонет от одной мысли об этом, выгибаясь, пытаясь прижать член сильнее к маленькому перу. Марево по обеим сторонам от Каса становится заметнее, и Дин удивлен тем, насколько ему нравится мысль о том, что невидимые крылья обнимают его с двух сторон, и еще больше удивлен тем, как ему нравится это шелковистое перо. «Черт, мой ангел обнимает меня своими КРЫЛЬЯМИ, — думает Дин, и эта мысль заводит его несказанно. — Он гладит меня своим настоящим ПЕРОМ ИЗ КРЫЛЫШКА!» Дину едва самому на себя не смешно: ведь это просто перо! Но это перо Каса, и этот взгляд в его полуприкрытых глазах; то, как он смотрит на Дина, слегка приоткрыв губы; как начинает закусывать нижнюю губу; как двигается поверх Дина, медленно всаживаясь в его руку, так восхитительно скользя членом по члену Дина… и при этом все вращает кончиком пера по головке его члена медленными, бесконечными кругами.
— Не могу поверить, как… чертовки приятно это, оказывается, — выдыхает Дин.
— О, я только начинаю, — сообщает Кас. Он неожиданно меняет позу, слезает с Дина и убирает перо. — Перевернись, — приказывает он. — Встань на колени.
В его голосе слышатся командирские нотки, и Дин повинуется. Он взбирается на четвереньки, как просит Кас, расстилает под бедрами пару полотенец, как просит Кас, и, когда Кас просит смазку, передает ее ему. Есть какое-то трепетное удовольствие в том, чтобы вот так полностью отдать контроль, позволить Касу взять на себя ведущую роль. И Кас не торопится, сначала проникнув внутрь пальцами, как Дин учил его несколько недель назад. Но на этот раз ритм задает он, наблюдая за Дином, как сокол, оценивая, готов ли тот. Дину не нужно произносить ни слова, Кас понимает все сам.
Он меняет позу, поднимаясь на колени.
— О, да, — шепчет Дин, когда наконец приходит то ощущение, которого он ждал, этот нажим горячего толстого стержня, и Кас входит, медленно, медленно наполняя Дина.
Кас погружается в него до конца и издает стон. Дин чувствует, как руки Каса дрожат у него на бедрах. Кас немного отстраняется, надавливает снова и снова стонет, уронив голову Дину на плечи.
Дин стонет вместе с ним. Это так чертовски приятно; Дин не может удержаться и начинает дрочить себе одной рукой. Кас пробирается рукой под Дина, все еще держа чертово перо, и начинает, дразня, кончиком пера щекотать Дину яйца. Крылья повсюду: они едва заметны — лишь марево в воздухе и слабая струя тепла, но они здесь, и сама мысль о них, сама мысль о том, что Кастиэль хочет обнять Дина крыльями, несказанно возбуждает. Кас издает тихие стоны при каждом толчке, толчки ускоряются, кровать начинает скрипеть. Стоны Каса сокращаются до хриплых отрывистых звуков. От каждого толчка член Дина сильнее наливается кровью, и Дин невольно ускоряет темп, работая рукой сильнее, сильнее, быстрее, быстрее… он близко… он уже так близко….
— Щас кончу, — выдыхает он.
— Нет! — восклицает Кас. — Еще не сейчас, подожди… — Он замирает и хватает Дина за запястье, удерживая его руку, заставив замедлить темп. Дин слышит его тяжелое дыхание. Потом Кас запускает обе руки под Дина немного неуклюже, перехватывая что-то, меняя положение, — Дин едва осознает, что происходит, пока не чувствует тонкую линию нажима на головке своего члена. Он смотрит вниз: это черное перышко. Кас обернул одну руку вокруг члена Дина, и перо у него в этой же руке, прижато к члену снизу. Он даже изгибает двумя пальцами кончик пера, чтобы кончик закруглялся прямо поверх отверстия в головке.
— Это, э… на линии огня, — предупреждает Дин.
— Я знаю, — говорит Кас. Он прижимает перо к члену еще сильнее. — В этом и смысл.
— Ты уверен? — спрашивает Дин, тяжело дыша. В конце концов, это черное перышко — единственное, оставшееся у Каса; то, которое он подарил Дину.
— Ты можешь… отказаться… — получается выговорить у Каса. Он тоже тяжело дышит, как будто ему трудно сдерживаться. — Это и твое… перо теперь…
Дин улыбается. Да разве тут откажешься? Когда Кас так отчаянно этого хочет…
— Хочешь, чтобы я кончил на твое перо? — шепчет Дин через плечо. — Ты этого хочешь, ангел? Хочешь, чтобы я перепачкал все твое перо?
— О да, — стонет Кас, дыша еще тяжелее. Он снова начинает двигаться, шаткими мелкими рывками, как будто не может сдержать рефлекторные движения бедрами при мысли о том, что Дин только что сказал. — Да, Дин… Оно отмоется… без проблем… не волнуйся, они… крепкие… нгх… Да, о, Дин, пожалуйста…
Дин обхватывает руку Каса, сдавливая его пальцы, прижимая перо к своему члену еще сильнее, чтобы Кас почувствовал все, что происходит.
— Хочешь, чтобы я кончил… на твое… перо, ангел? — спрашивает Дин, намеренно растягивая слова, подчеркивая их. В ответ Кас издает только «ННннгх…» — как будто он больше не может связно разговаривать. — Ну тогда трахни меня, — велит Дин. — Трахни меня как следует…
Едва эти слова вылетают из его уст, как Кас снова начинает двигаться, усиливая толчки. Теперь он прямо бьется в Дина. Член Дина каменно твердый, почти болезненно напряженный, и при каждом толчке Каса ощущения удваиваются, утраиваются, разряды упоительного электричества проходят по всему телу Дина, и ощущение жара раздувается глубоко внутри. Его бедра тоже дергаются.
— Смотри, а то заставишь меня кончить на твое перо, Кас… — говорит Дин, и Кас стонет и делает мощный толчок, погружаясь до конца. Дин чувствует, как его член напрягается, чувствует, как яйца подтягиваются вверх — он едва в состоянии говорить и только выпаливает бессвязно: «А… да… ннгх! А, а, Кас, да… ДА…» — и его член выбрасывает первый залп семени сквозь его пальцы, сквозь пальцы Каса — прямо на кончик пера. Кас хнычет, его тело напрягается в спазме, ноги намертво зажимают Дина. Дин чувствует, как глубоко внутри оживает его член: Кас кончает с силой, содрогаясь всем телом поверх Дина и не переставая стонать. В то же время Дин упивается собственным оргазмом, пока Кас прижимает черное перо к его члену дрожащей рукой и горячее марево в воздухе обнимает его со всех сторон.
В конце концов Дину отказывают руки и ноги. Они валятся друг на друга кучей — Кас поверх Дина — и так и лежат, переживая эхо оргазма.
Проходит долгое время, прежде чем кто-то из них может пошевелиться.
— Черт, Кас, — говорит наконец Дин какое-то время спустя. — Теперь у меня появился фетиш на перья. Где я ошибся?
Кас усмехается; его смех отдается в спине у Дина медленной вибрацией.
— Где я поступил правильно? — мурлычет он в ответ, треплет Дина по волосам одной рукой и целует его в шею. — И мы даже не добрались до твоего первостепенного пера. — Его я отложил на потом. — Он выпускает долгий медленный вздох и задумчиво добавляет: — Знаешь, не уверен, смогу ли я даже объяснить коннотации всего этого для ангела.
— Я начинаю догадываться, — отвечает Дин.